Культура

Перепалка в коммуналке

В конце весны пятый павильон Ленфильма оказался в эпицентре коммунальных склок – на старейшей киностудии страны завершается работа над комедией с рабочим названием «Этаж».

По сюжету в квартире живут восемь человек, которые однажды делятся на два лагеря: одни выступают за расселение коммуналки, другие категорически против. Но поскольку Станислав Мареев снимает не социальную чернуху, а лирическую комедию, то это история не про коммунальные дрязги. А про любовь и дружбу».

Коммунальный Вавилон

Переступив порог 6-комнатной квартиры (россыпь звонков на двери, казенно-коричневый цвет двери сразу настраивает на нужный лад), так и ждешь, что из ближайшей комнаты, скрипнув дверью и половицами, выскочит шустрая бабуля, ровесница революции, или выползет пропитой философ в майке-алкоголичке. Короче, классические обитатели питерских коммуналок. И в самом деле, кого только не свела судьба в этой киношной квартире. «Людей разных поколений, разных характеров, добрых и не очень, пенсионеров и молодых, музыкантов и фриков, – комментирует режиссер фильма Станислав Мареев. Соседями оказались затворник – майнер криптовалюты, который следит за соседями с помощью квадрокоптера, среднестатистическая влюбленная пара, не обремененная большими планами на жизнь, и одинокая пока девушка, бухгалтер, пенсионерка из потомственных «бывших», сталинистка, фрик с обликом махатмы Ганди. «Мой герой не живет в этой квартире, – поправляет Анвар Либабов, – он хозяин одной из комнат и сдает ее. А чем он занимается, никто толком и не знает. Мы придумали, что это персонаж “около искусства”, таких в творческой среде немало – они присутствуют на всяких тусовках, презентациях, премьерах. Такие, знаете, неиздаваемые поэты, неиграющие актеры, неснимающие режиссеры».

Сталин в оранжерее

Случайный реверс. Помните, в «Небесах обетованных» Эльдара Рязанова Светлана Немоляева сыграла идейного ветерана партии, а Лия Ахеджакова – не менее стойкую либералку. В «Этаже» все наоборот. Но комната, в которой живет героиня Лии Меджидовны, выдает, что героиня ее куда сложнее, чем просто ортодоксальная сталинистка. На стенах портреты Железного Феликса, Кобы и Ленина соседствуют с утонченными лицами из противоположного лагеря. Рядом с бюстом Ленина расположилось слоновье семейство из – какая издевка – слоновой кости. «Степановна воспитана на классике, – поясняет художник-реквизитор Лариса Трескина. – У нас весь интерьер подобран с умыслом. В комнате висят синие шторы, а синий считается цветом власти. Возможно, героиня Ахеджаковой в прошлом занимала какой-то пост. Она коммунистка, в то же время мечтает о своем садике, и вся ее комната превращена в оранжерею»… Увы, Ахеджакову увидеть не довелось. Как и Светлану Немоляеву, и Сергея Шнурова в роли сына Ахеджаковой. Мне показывают фотографию, где они вместе – хрупкая Лия Меджидовна и так и не заматеревший «ленинградец» смотрятся трогательно. И как говорят киношники в таких случаях, между ними явно «возникла химия».

Искусство чувственного массажа

Зато посчастливилось увидеться с Охлобыстиным. Как всегда бодрый и позитивный, Иван охотно вступает в беседу. «Как вас заманили в Петербург на несколько съемочных дней?» – спрашиваю. «На пару дней! – смеется Охлобыстин. – Я ж ордынец, выбирая работу, больше руководствуюсь не эстетической, а местечково-семейной логикой. А Ленфильм мне уже родной. Тем более комедия, будем молиться, что по сердцу зрителю придется». – «Кого играете?» – «Я потерял надежду, что мне доверят роль принца в “Золушке”, и Спящую красавицу мне уже вряд ли доведется поцеловать. Поэтому легко соглашаюсь на подонков. На этот раз я циничный рокер, любитель дам. По внешности релевантно!» – заливисто смеется Охлобыстин. «Значит, будете петь?» – «Петь люблю, но пою отвратительно. Так что не решусь, не буду позориться. Впрочем, кино – это диктат режиссера». Как в воду глядел, и вот Охлобыстину несут гитару – в следующей сцене циничный рокер, напевая и в самом деле дурным голосом, пытается обольстить девушку. Пока Охлобыстин вовсю старается, разглядываю интерьер комнаты с эротическим подтекстом – в центре гигантская кровать под розовым балдахином, в поле зрения тут же оказывается манящая обложка книжки «Искусство чувственного массажа».

В поисках бачка

Пройдясь по лабиринту коммуналки, понимаю: каждая из шести комнат со своим характером. И каждая так подробно обставлена, что впору открывать музей советского быта. «Что было труднее всего найти?» – интересуюсь у художника-реквизитора Ларисы Трескиной. «Сливной бачок для унитаза старого образца», – и Лариса показывает на бачок с длинной «шеей» и железной цепочкой. «О, у меня был такой в моей коммунальной юности!» – ностальгически отреагировала я. «Да многим на съемочной площадке есть что вспомнить. Вот стол Михалыча (увидев Семена Стругачева в нелепом платке на голове, сразу вспоминаешь Папанова в роли бравого тестя спекулянта Димы Семицветова в “Берегись автомобиля”). Его придумала декоратор Александра. Она рассказывала, что у нее такой же сосед есть, любитель выпить и абсолютно равнодушный к быту. Так что каждый привносил что-то свое». А к туалету, кстати, кинематографисты отнеслись с большим вниманием – по сценарию герои в этом приватном месте ищут рубль. Вряд ли рубль обыкновенный, так что без приключений в «Этаже» явно не обойдется.

Испытано на себе

Едва ли не каждый причастный к проекту знает не понаслышке, что такое «жить в коммуналке».

Иван Охлобыстин: «Я жил с мамой в коммуналке, и очень счастливо. И жила там женщина, которую звали Лелек. Вначале у нас были сердечные отношения, а потом у взрослых что-то случилось, и они разругались. Ну а я с теплотой вспоминаю Лелек».

Андрей Сунцов: «Мое еще дошкольное детство прошло в коммуналке. Она была совсем небольшая, всего двухкомнатная, но соседями нашими была семья алкашей. И мужик все время засыпал в туалете. И ладно бы засыпал, да только дверь открывалась вовнутрь. И помню, как папа давит на эту дверь, мужик орет. В общем, ужас был, конечно. Такого не должно быть в нормальной стране».

Екатерина Шумакова: «Я жила в похожей квартире, когда приехала в Петербург из Москвы. Тоже старинная, но двухъярусная. Больше напоминала пансион для благородных девиц. И содержала этот “пансион” пожилая женщина, представительница петербургской интеллигенции, говорят, она устраивала литературные вечера, правда, мне не довелось ни одного застать. Хозяйка вешала на дверь своей комнаты огромный замок – боялась, что жильцы ее обчистят. И она всегда следила, кто во сколько пришел, ушел, куда что положил. Вмешивалась она деликатно, но все равно ощущение было, что ты живешь в аквариуме».

Семен Стругачев: «Я всегда хотел жить в центре Питера. И мне сразу повезло – выделили крохотную комнату в общаге при театре на Владимирском проспекте. Двор нашего дома – типичный ленинградский колодец. Квартира – типичная коммуналка. Жили дворник, электрик, еще кто-то и я с молодой женой. Помню еще Людмилу Густавовну, всю жизнь проработавшую в театре прачкой. Она обожала кошек, у нее их было штук двадцать. И к тому же опекала курочек – героинь одной постановки. Людмила Густавовна устроила им насест на лестничной клетке, где они дружно кудахтали. Вот так весело мы и жили».

Анвар Либабов: «Я был лимитчиком, так что пожить в коммуналке довелось, хоть и недолго – три с лишним года, но мне этого хватило. Вначале я поселился на Петроградке, в квартире, где не было горячей воды и соседи грели воду на плите. Ребенка купали в ванночке прямо на кухне. Белье развешивали через всю кухню. А в коммуналке на канале Грибоедова, помню, на кухне “ванную” выгородили фанерой и полиэтиленовой пленкой. Опять же кто-то готовит еду, кто-то моется. Ну а что, нормально…»

Елена Боброва

Фото: Андрей Федечко

Предыдущая статья

Сказки best

Следующая статья

Семен Альтов о границах, юморе и президенте Украины