Открытый взгляд на танец
Ровно два десятка лет фестиваль OPEN LOOK, затеянный энтузиастами современного танца Вадимом и Натальей Каспаровыми, доказывает, что классический балет – это, конечно, наше все, но будущее за современным танцем. Ошеломляющим, драйвовым, непонятным, выбивающим зрителя из зоны комфорта. Об OPEN LOOK – 2018, который пройдет с 14 по 18 августа, мы поговорили с Вадимом Каспаровым.
– Вадим, чем будете удивлять в этом году?
– Откроет форум компания, которую считают визитной карточкой современного танца в Корее. Она работает ближе к неоклассике, и возможно, кому-то покажется недостаточно трюковой, но их танец в сочетании с необычной для нашего слуха музыкой вызывает огромный интерес. Причем композитор вдохновлялся не чем-нибудь, а «Весной cвященной».
– Стравинский на корейский лад – это, по крайней мере, любопытно. Судя по всему, фестиваль не обойдется без трендовых иммерсивных проектов.
– Потому что это объективно – на мой взгляд, потенциал этого формата еще не до конца исследован и уж точно не исчерпан. Я прекрасно понимаю, что для российского зрителя это сложная история – в традиции нашей культуры предполагается дистанция, а иммерсивность – это вторжение в личное пространство. Порой даже агрессивное.
– Как в тактильном спектакле «Со-Прикосновение» Катрин Решетниковой, который вы покажете на OPEN LOOK.
– Да, когда перформер прикосновениями воздействует на подсознание зрителя, сидящего с завязанными глазами. А вот в проекте «Душа № 2. Исполнитель» голландского хореографа Жерома Мейера, который мы тоже покажем в этом году, иммерсивность не смыслообразующая вещь, она понадобилась авторам спектакля лишь для драйва.
Сегодня зрителю недостаточно просто смотреть, как красиво прыгает танцовщик, считать количество пируэтов. Хочется другого. Например, того, что покажет израильская труппа «Вертиго». Представьте себе геодезический купол во дворе Юсуповского дворца, и там, подобно Фениксу, возникает из пепла и исчезает на закате дня спектакль о человечестве. Пятеро танцовщиков в красных одеяниях взаимодействуют со стихиями огня, воздуха, воды и земли. Или буто-представление «Камилла» Анны Гарафеевой. Вы увидите: Анна почти не двигается, но зрители следят за ней, как завороженные.
Помню, на одном из прошлых фестивалей был спектакль «Ширакура», музыку к которому написала Галина Уствольская, кстати, ученица Шостаковича, ее называли «женщина с руками-молотами». И вот японская пианистка играла приблизительно так: «бам-бам, бам-бам, донг-донг, бам-бам». Людей корежило, они словно в ад погрузились. И вдруг глоток воздуха – Шопен, потом рояль накрывали тканью и он превращался в Фудзияму, и сверху сыпался пепел. У людей просто сносило крышу. Хочется, чтобы, посмотрев подобный спектакль, у зрителя зародилось сопротивление, а через это парадоксальным образом желание разобраться в том, что же он увидел.
– Проблема в том, что в современном искусстве легко профанацию выдать за искусство «не для всех».
– Вы правы, но это вопрос доверия к фестивалю. Наш зритель знает, что мы здесь не бодягой кормим и тупо зарабатываем деньги, а стараемся привозить реально крутые вещи с внутренним драйвом… В прошлом году у нас была отличная венгерская компания, но зрителям она показалась пресноватой («ну танцуют, и что?»), вероятно, на фоне таких проектов, как у израильтян, которые накладывали на кожу тесто и раскрашивали его…
– Однажды вы заметили, что «российский танец через пару лет займет свое место в современном мире». И вот эта пара лет прошла. Занял?
– Да. Создавая этот фестиваль 20 лет назад, мы его потому и назвали OPEN LOOK, «Открытый взгляд», что тогда для нас современный танец был открытием. В Россию привозили отдельные балетные спектакли, американские или европейские, но не было системности, не было связи с местным танцевальным сообществом. Да, собственно, и сообщества толком не было. Чтобы у нас не возникало этого чувства неполноценности, и были созданы и фестиваль, и наш дом танца «Каннон данс». Причем это было второе зарождение современного танца у нас. Впервые это произошло в 1920-е годы – вспомним Айседору Дункан, Касьяна Голейзовского, Федора Лопухова…
– Авангарда век недолог…
– Да, как говорит Саша Кукин (хореограф, основатель первой профессиональной труппы современного танца в России. – Прим. ред.), «вот на Кубе не случайно развивался современный танец – его любил Фидель Кастро. А Сталин любил классику». Минкульту кажется, что если есть Большой театр, Мариинский, то этого достаточно. К сожалению, чиновникам нужно что-то масштабное и либо патриотическое, либо привычное, годами финансируемое. Но давайте возьмем статистику: сколько молодых ребят ходит на классический балет? А современный танец им интересен – ведь это их язык. И классический танец потихоньку начинает уходить и у нас. Посмотрите на репертуар Мариинского театра или Михайловского – он уже давно не исключительно классический, в нем все больше и больше появляется современного танца.
– Прощай «Сильфида» и «Жизель»…
– Почему «прощай»? Классика всегда будет занимать свое почетное место. Танцуют же и сегодня барочный танец 17-го века – пусть одна-две компании, но все же они это направление сохраняют. Современная жизнь требует современности и в хореографии. История развития танца как вода: сколько плотин не строй, рано или поздно вода пробьет свое русло.
– Но хочется нарратива, чего современный танец чаще всего лишен.
– Есть такое. Но эта «болезнь» постепенно проходит. Обратите внимание, сейчас хореографы зачастую берут за основу художественные произведения. Например, на нынешнем OPEN LOOK Константин Матулевский и Софья Гайдукова покажут свой спектакль «Вселенная DQ. Вырабатывая эндорфины» по мотивам рассказа Борхеса.
– И, кстати, на фестивале сразу два спектакля по знаменитому произведению абсурдиста Беккета «В ожидании Годо».
– Да, два «Годо» в одном году. Один из них – «В режиме ожидания Годо» – это недавняя премьера труппы «Балет-Москва», а второй поставила Ксения Михеева вместе с моей дочерью Валерией Каспаровой, и они придумали такую фишку, что их постановку можно показывать в любой точке мира и она будет понятна абсолютно всем.
– Итак, вы говорите, что наша современная хореография стала частью общемировой системы. Можно радоваться?
– Да, если бы мы не столкнулись с проблемой – практически невозможно программировать будущее. Современный танец, как и драматический театр, как и балет, должен стать частью государственного интереса. На всю Россию всего 6 профессиональных коллективов современного танца, имеющих государственный статус: «Балет-Москва», Ольга Пона из Челябинска (она, кстати, привезет на фестиваль «Картон» об уходе из реального мира в выдуманный), «Провинциальные танцы» из Екатеринбурга, Пермский балет Панфилова, муниципальный театр в Казани и сейчас в Воронеже при Драмтеатре появилась камерная труппа современного танца. В итоге мы все плывем как на корабле с пробоиной – люди утекают и будут утекать, если государство в лице Министерства культуры не обратит пристальное внимание на ситуацию с современным танцем в России. И счастье, что наши ученики, уехавшие на Запад, поддерживают связи с нами. Вот, например, Олег Степанов, который работает с компанией Пины Бауш, специально для нынешнего фестиваля с коллективом «Каннон Данс» поставил балет «внейтрино».
На фестивале мы хотим собрать ведущих хореографов современного танца России и попытаться выработать какие-то идеи, планы, перспективы, чтобы современный танец в России наконец встал на ноги…
Отдельно:
Что еще в афише русского OPEN LOOK – 2018:
«Зов начала» – аскетичный спектакль из Казани, в котором танцовщик Нурбек Батулла телом рисует арабскую вязь вымершего татарского языка.
«Гравитация» – спектакль Театра танца Саши Кукина, созданный под впечатлением от фильмов Вима Вендерса и музыки Лори Андерсон. Месседж: как легло лишиться собственного ангела.
«Лес» – языческий перформанс мастерской Дмитрия Брусникина из Москвы, в основе которого философский труд Владимира Бибихина о лесе как модели мироздания.
«Гроза» – интерпретация Ксении Михеевой пьесы Островского. Зритель погружается в атмосферу индустриального города, в котором засыхает человеческая личность.
Цитата: «Сегодня зрителю недостаточно просто смотреть, как красиво прыгает танцовщик, считать, сколько пируэтов он открутил. Хочется другого».
