Однажды на заводе… 100 лет после революции. Победил ли пролетариат?

Как-то, еще до появления трейлеров, я поинтересовалась у Юрия Быкова («Майор», «Дурак»), кого в «Заводе» играет Андрей Смоляков. Режиссер засмеялся и сказал: «Пусть Андрей сам расскажет». Что ж, я его послушалась и приехала в Москву, чтобы поговорить с Андреем про новый фильм Быкова.

НН Во-первых, Андрей, почему сказали «да» Быкову? Понравилась история, или интересовал сам Быков?

Андрей Смоляков. Конечно, в первую очередь мне хотелось поработать с Юрой. Мы не были знакомы, но я смотрел и «Майора» и «Дурака», и мне было любопытно узнать, что это за явление такое – «Юрий Быков». Мы встретились, он показал мне сценарий, мы поболтали, и я понял, что не ошибся в нем. Он действительно показался мне интересным человеком – ходом своих мыслей, тем, что все еще находится в поиске. Он мятущийся, живо реагирующий на все. И в этой рефлексии его прелесть. Ну и потом мне нравится его кинематографический язык…

НН А теперь, Андрей, о вашем герое. Я, конечно, уже посмотрела трейлер и знаю, но все же…

А. С. Мой герой – глава нерентабельного предприятия, который его банкротит. Но поскольку это градообразующее, я бы даже сказал, жизнеобразующее предприятие, от которого зависит целый город где-то в глубинке, то понятно, что ситуация с банкротством настоящая трагедия для людей, которые лишаются всякой возможности зарабатывать хоть какие-то деньги и влачить существование. Именно «влачить», я подчеркиваю это слово. Рабочим завода ничего не приходит в голову, кроме как потребовать деньги, захватив заложника – своего директора. Естественно, у бунтовщиков есть идейный вдохновитель, у которого, как позже выясняется, были свои мотивы реализовать этот план. Конечно, все это смахивает на чистой воды боевик, но поскольку его снял Юрий Быков, то история вырастает в противостояние разных взглядов на жизнь. Зачинщик захвата, которого все зовут Седой (его играет Денис Шведов), как и большинство людей на планете Земля, уверен, что жизнь чудовищно несправедлива по отношению к нему. У начальника службы охраны Тумана свой взгляд: «Я человек долга», но, попав в жернова социальных обстоятельств, он понимает, что должен идти на компромисс с совестью. Понятно, что всякая жизнь есть компромисс, но все же есть предел допустимого. И наконец, мой Кулагин, у которого вполне внятная установка: «Я боролся за эту жизнь, кто мешал так же делать тебе, тебе и тебе?»

НН Но несправедливость, к сожалению, – закон природы. Кто-то рождается львом, а кто-то муравьем…

А. С. Природа природой. Но все-таки мы homo sapiens, человеки разумные. Почему надо отнимать у себе подобного чувство собственного достоинства? Ведь речь не идет о роскоши, об излишестве. Нет, речь идет о том, чтобы создавать нормальные условия для людей. Банальное сочетание, но никуда не денешься от него – мы все налогоплательщики и имеем право требовать определенных социальных норм. Не унижайте человека, вот и вся заповедь. Ведь не случайно на революционные демонстрации 1917 года не выходили рабочие заводов, хозяева которых думали об их социальных благах…

НН В фильме рабочие берут в заложники директора. Как вы считаете, в борьбе за справедливость можно доходить до крайности?

А. С. Нет, потому что путь, заложенный в сюжете, он ведь тупиковый. Но, к сожалению, именно что-то подобное обычно и происходит в жизни. Выход из такой ситуации, в которую попали герои фильма, трудно найти, на ум приходит только идеалистический: стороны договариваются между собой и, дружно взявшись за руки, начинают сосуществовать. Но пока что происходящее в мире показывает, как нам всем далеко до этого идеала. Мы показывали картину на французском фестивале Les Arcs. И как только картина закончилась, в зале тут же все заговорили о «желтых жилетах», о природе конфликта вообще, о его зарождении.

НН Французы очень болезненно воспринимают социальную несправедливость. Мы куда терпеливее…

А. С. Мы архитерпеливы.

НН Но тем не менее случилось же в 1962 году восстание рабочих в Новочеркасске, закончившееся расстрелом.

А. С. Это было время оттепели, которое позволило людям ощутить себя более свободными, им показалось, что у них появилась возможность о чем-то громко говорить. И они поплатились за свои иллюзии…

НН Помню, как-то вы говорили, что ваш дед работал на заводе…

А. С. Он служил в пожарной охране, а в свободное от службы время работал на Подольском механическом заводе, при котором эта охрана и была. У меня еще и бабушка – она так и не научилась читать и писать – там же на пескоструйке работала. Очень тяжелый труд, абсолютно не женский, и тем не менее…

НН Они рассказывали о своих буднях?

А. С. А что там рассказывать… Могу сказать только одно: это была монотонная, физически изматывающая работа, за которую они получали минимальную зарплату.

НН Вас не удивляла эта ситуация в стране победившего пролетариата?

А. С. Сразу вспоминается анекдот про крота: «Почему мы не живем там, где солнце, а живем там, где тьма? – Тут наша родина». Ведь все познается в сравнении, а когда не с чем сравнивать, органично входишь именно в такую жизнь. Скажу так: в Подольске каких-то очень ярких проявлений социальной несправедливости не было, и поэтому люди просто жили и думали, что это нормальная жизнь. И что поездка в Москву один-два раза в неделю за продуктами – это тоже нормально.

НН Но опять же двойные стандарты: все детство мы долбили стих пламенного Маяковского «все профессии хороши, выбирай на вкус». А потом мы узнавали, что есть немало профессий весьма непочитаемых.

А. С. Но ведь на самом деле все профессии хороши, если на них есть запрос общества. И я не знаю, почему у нас ханжески принято какие-то профессии считать стыдными. Уборщик мусора например.
А где-нибудь в стране Перу, в городе Арекипа, они едут на машине под музыку Моцарта, собирают мусор, а потом сбрасывают с себя грязную одежду, моются и идут счастливыми людьми: у них есть стабильная зарплата, есть девушки и прочее. Мы возвращаемся к тому, о чем я уже говорил: главное, чтобы люди не чувствовали себя униженными.

НН «Завод» позиционируется как боевик. Но это такая обманка: «социальная драма в обертке боевика».

А. С. Да, наверное, впервые в кино Юры появился экшен. Он обусловлен сюжетом, но благодаря ему фильм может рассчитывать на большую аудиторию. В конце концов момент «догонит ли лисичка зайчика» привлекает.

НН Но наблюдая за «лисичкой и зайчиком», зритель к какому выводу должен прийти?

А. С. Знаете, чем мне особенно нравится эта картина? И что я ценю в Юре? То, что он видит проблему, все понимает, но он не знает ответа и не скрывает этого. Но, наверное, у зрителя в конце концов возникнет потребность задуматься: «А как жить дальше?» И вот это – зарождение мысли, сомнения в правоте своей позиции – ценнее, чем окончательный ответ на вопрос…

Ольга Машкова