Домашняя от-кутюр

Тому, что гостиная или спальня могут идеально гармонировать с любимым платьем и даже быть его продолжением, удивляться не приходится. Маркетологи давно нащупали наши слабые места, позвали дизайнеров и сообща устроили так, что за покупкой сумочки следует покупка пледа, кресла, ковра и шкафа. Все красиво, все сочетается. Истинные поклонники модных брендов знают, каково это – погрузиться в заданную гармонию и остаться в ней навсегда.

Восток – Запад

Начало будет сказочным, иначе нельзя. Где-то в провинции Хиого, у подножия замка Химейи, в семье владельца чайного домика родился пятый ребенок. Мальчика назвали Кензо, и уже в детстве он научился шить. Его первым портняжным опытом стали кукольные кимоно. Мечта о моде привела Кензо в старейшую японскую школу модельеров, в которой, правда, учились одни девушки. Там Кензо впервые услышал о парижских показах Ива Сен-Лорана и, впечатленный рассказами, устремился в столицу мировой моды. «Ни в одном уголке мира я не чувствовал себя так хорошо, как в Париже. Здесь каждый камень, каждое облако, каждый прохожий помогали мне в творчестве…» – вспоминал маэстро. Кензо шил цветистые кимоно, но они, по мнению экспертов, выглядели более чем странно. Несмотря на критику, в следующих коллекциях художник снова и снова объединял Восток и Запад: использовал прямой крой, дополнял одежду широкими рукавами. Он погружал модников в разные культуры, чему способствовало обилие заимствованных из национальных костюмов вышивок, ярких лент, разноцветных бус, кистей, помпонов, бахромы, вязания и плетения. Стиль «богатых хиппи», возведенный Кензо в абсолют, популярен и сегодня. Клетка, полоска, растительные и звериные орнаменты, исключительно натуральные материалы в самых невероятных, неожиданных сочетаниях. Примерно то же происходит и с интерьерной линией. Kenzo Maison предлагает мебель, свет, ковры и прочие аксессуары handmade. В самом центре Парижа, недалеко от la place de la Bastille, Кензо воссоздал кусочек Японии: чайный домик, пруд с золотыми рыбками, сад камней. В интерьере дома царит пестрая, но высокохудожественная смесь из японских церемониальных занавесей и африканских статуэток.

Персидский огурец

Etro – дивная восточная сказка, рассказанная европейцем. Приправленная дюжиной арабесок, замысловатая, но для подлинной «азиатчины» все ж недостаточно пряная. Основатель марки Джироламо Этро – специалист в области текстиля и знаток живописи. Его путь в мир моды не был особенно тернист, хотя и начинался с крохотной фабрики. В 1960-е он запустил собственную марку одежды, а в 1980 году решился на производство интерьерных аксессуаров. Визитная карточка Etro – мотив пейсли – появился весной 1981 года. Сначала фирменный «огуречный» орнамент украсил линию обивочных тканей, затем «отпечатался» на платках, галстуках и кожгалантерее. Etro не перепутаешь ни с чем другим: многоцветные «персидские огурцы», аппликация и вышивка, материалы высочайшего качества – шелк, кашемир, хлопок, лен. Продукция компании – как органичное продолжение солнечного итальянского дня, сверкающее и яркое. Вообразите шатер из тонких драпировок цвета бирюзы и золотого песка. В шатре – нежнейшие кашемировые покрывала и шелковые подушки с тем самым пейсли. Элегантная игра в orient для современных «шамаханских цариц». Изумрудно-зеленый, фиалковый, бирюзовый либо оранжевый и терракота. Покрывала, пледы, подушки сочетаются с плетеной садовой мебелью – все для непринужденного и расслабленного отдыха. Гамма рыжеватых и винных оттенков объединяет классическую английскую клетку, однотонный вельвет и, конечно, набивные ткани с индийскими орнаментами. Колониальный шик.

Античное золото

Высокопоставленные вельможи едят с золотой посуды, в крайнем случае – с серебряной. Безудержное стремление к несметным богатствам и помпезной роскоши превратило марку Versace в самый значимый бренд постсоветской России. Броские золотые меандры и изображения горгоны Медузы, символизирующие «жизнь на широкую ногу», вошли в тираж. Появилось множество подражаний и фейков. Казалось, что этот «древнеримский» синдром охватил всех. Было почти невозможно найти человека, который бы не считал, что керамическая плитка в ванной обязана выглядеть дороже клада Шлимана. В зеркалах с золочеными рамами отражаются позолоченные спинки «ампирных» стульев, богато инкрустированные столешницы, шторы и обои с золотым напылением. По негласному правилу, заимствованному из art deco, с вездесущей позолотой соседствуют белый или черный. Первый указывает на стремление дизайнеров к элегантности, второй в большинстве случаев низводит это стремление к нулю. Изощренное «патрицианство» превращается в китч. Роскошь от Versace в своем первозданном, итальянском варианте существует в окружении южного синего неба, бирюзового моря, устремленных ввысь зеленых кипарисов. Там, в Италии, из «греко-римской» гостиной можно выйти на освещенную солнцем террасу. В российском формате богатство от Versace, как правило, теснится взаперти. Мебель и аксессуары престижной марки становятся заложниками купеческой мечты о царских хоромах.

Жизнь – тельняшка

За более чем сорокалетнюю историю знаменитая итальянская марка Missoni облачила в полосатый трикотаж множество звезд и домохозяек, а в последние годы обратилась к интерьерному дизайну. Возможность проявить себя в области декорирования интерьеров у Missoni появилась благодаря Rezidor Hotel Group, крупнейшей компании в мировой гостиничной индустрии. Несколько лет назад они подписали соглашение о создании новой сети фирменных отелей, первым из которых стал отель в столице Шотландии Эдинбурге. Дизайн-проект Розиты Миссони выполнен в сотрудничестве с архитектором Маттео Туном. «Это музейные экспонаты, которые можно надевать на себя!..» – так некогда отзывался модный критик о коллекциях одежды Missoni. Примерно то же можно сказать о меблировке Hotel Missoni Edinburgh, включающей вещи от Марселя Вандерса, Ээро Сааринена и Арне Якобсена, а также стулья из серии Wishbone Chair Ханса Вегнера. Общую цветовую гамму отеля можно назвать одновременно простой и гениальной: характерное для Missoni комбинирование черного и белого с контрастными вставками различных оттенков.

Оригами

Звезда Issey Miyake зажглась в начале 1980-х. Впрочем, минималистский японский дизайн совершенно не совпадал с модными европейскими веяниями той поры, но в отзывах критиков не было недовольства, скорее удивление. Свободный силуэт, асимметрия, оригами, плиссе, новые материалы и новые технологии. Маэстро всегда влекли универсальные вещи. При этом он убежден, что «одежда относится к сфере визуальной культуры, а не утилитарных вещей». Платье как конструктор – эта концепция легко переносится в интерьер.
В «домашних» проектах Миякэ невероятно точен, будь то светильники для итальянской фабрики Artemide или предметы сервировки для финской Iittala. Фирменный почерк мастера заметен во всем, но особенно в жестком плиссе столовых салфеток.

Нина Филюта