Сталкер. В поисках места
Почему люди сдают свои квартиры кинематографистам, и почему иногда они отказываются это делать?
НН Владимир, понятно, что задача локейшен-менеджера – найти места для проведения киносъемок исходя из сценария, концепции фильма, из пожеланий художника-постановщика, режиссера и оператора. С чего начинается работа?
Владимир ПЛЯЦКОВСКИй. С того, что надо въехать в драматургический материал, вникнуть в нюансы времени действия. Потом, когда впервые приезжаешь на объект, оцениваешь его, подходит ли он, представляя, как он будет выглядеть в кадре.
Бывает так, что режиссер знает точно, чего он хочет: скажем, коммуналку в старом фонде, в которой есть камин. Или комнату со стенами, покрытыми масляной краской. Алексей Балабанов, например, настолько хорошо знал город, что и сам мог найти объект. Однажды он дал задание отыскать двор, вымощенный булыжником, а потом сказал: «Не надо, я уже нашел то, что надо, рядом с Косой линией». И действительно, это было отличное место – двор, но не с булыжником, а с огромными промышленными трубами.
А есть режиссеры, которые находятся в поиске. Алексею Герману-младшему, например, нужно предложить 5–6 вариантов, а то и больше. Однажды я искал для его фильма «Под электрическими облаками» конюшню разорившегося бизнесмена. А они же все разные, и какая Алексею Алексеевичу конкретно подойдет, непонятно. Я нашел ему на выбор порядка 15 конюшен, в итоге режиссер остановился на старой, исторической.
То же самое и с художниками. Одни просят все объекты им найти, другие хорошо знают Петербург. Например, Елена Жукова, с которой мы работали на «Матильде» Алексея Учителя, точно знала, что на форте Шанц под Кронштадтом можно снять и военный лагерь, где происходит смотр войск, и крушение поезда с Александром III. А вот «сказочное» место для «Матильды» мы долго искали.
НН Сказочное?
В. П. В фильме есть романтический момент: Николай хочет устроить Матильде праздник. И я предложил особняк Мясникова, который давно приглядел и в который сложно попасть.
НН Коли вы заговорили о «Матильде», я помню, мы с вами встречались на съемках в особняке Брусницыных. Почему кинематографисты так любят этот дворец?
В. П. В нем очень удобно снимать – там такой интерьер, что его можно подать и как императорский дворец, и как заброшенный сквот, все зависит от художника и от оператора.
НН Вам ведь приходится искать натуру и в буквальном смысле в полях.
В. П. Да, я работал на ремейке Рената Давлетьярова «А зори здесь тихие». Почти всю Карелию объездил в поисках нужного места. Нашел в Кондопожском районе, около деревни Падун и в поселке Гирвас. А иногда надо искать местного «сталкера». Один мой коллега поехал приглядеть натуру в Кандалакше, но не знал, с чего начать, и подошел к таксисту: «Надо поискать, поможешь?» – «Да не вопрос».
НН Я понимаю – двор, дворец или та же конюшня. Но как найти комнату с краской на стенах? Не можете же вы стучаться в каждую дверь: а что у вас там есть?
В. П. Ну сейчас можно найти нужную комнату с помощью объявлений в соцсетях или поспрашивая знакомых. А в свое время было так, как вы сказали. Например, снимаем в каком-нибудь дворе на Васильевском острове. Режиссер говорит: «А хорошо бы здесь найти квартиру». Я стучался к управдому и спрашивал у него: «Кому нужны деньги?» Он называл адреса. Понятно, что я доплачивал управдому какие-то деньги за помощь, но таким образом и находил нужные локации.
НН Но сейчас наверняка сталкиваетесь с другой проблемой, когда путешествуете по городу в поисках интересных мест «на будущее»: многие дворы и подъезды закрыты.
В. П. Ну что ж, стоишь и ждешь. Как-то мне дали наводку, что есть интересный подъезд со скульптурами львов. И я, взяв кофе, караулил у подъезда, пока кто-нибудь не выйдет из дома. Иногда просто видишь красивый дом, нажимаешь на домофон: «Здравствуйте, я с киностудии, можно подъезд посмотреть?» Некоторые пускают…
НН Вы много работаете на исторических проектах. Многие сетуют, что историческое кино снимать становится все сложнее и сложнее.
В. П. Да. Повсюду пластиковые окна, телевизионные тарелки, кондиционеры. И самое печальное – весь исторический центр затянут паутиной проводов. Смотришь: красивый дом, прямо просится в объектив, но он весь в паутине! Как тут снимать?
НН Да и ретро остается все меньше. Тех же коммуналок, чьи стены окрашены масляной краской.
В. П. Конечно, в какой-то момент придется строить павильоны. В свое время я директору тюрьмы на Захарьевской предложил после ремонта оставить пару больших камер в прежнем виде. Но, конечно, надо пользоваться моментом. Вот, например, в здание Пенькового буяна на Ватном острове было не попасть, когда там находился Военно-космический кадетский корпус. И наконец год назад появилась эта возможность. Там интересные интерьеры, подходят ко всему, на картине «Троцкий» мы устроили там тюрьму – в казематах Петропавловской крепости дороговато снимать, сами понимаете.
НН Понятно, что для съемок на натуре надо собрать миллион разрешений у самых разных инстанций – ФСО, ГУВД, ГИБДД, администрации района. А насколько сложно договариваться с дворцами?
В. П. В 1990-е годы было легко, тогда дворцы-музеи бедствовали, и мы им помогали. Помню, мы снимали во дворах капеллы. «Чем вы нам можете помочь?» – спросили нас в капелле. – «Давайте мы вам компьютер купим». Купили, они тогда свою картотеку компьютеризовали. А сейчас приходишь в какой-нибудь дворец и слышишь: «У нас такие-то расценки». И ценник-то нешуточный. Раньше можно было договариваться, сейчас – нет. «У вас нет денег? Не наша проблема – ищите другое место или стройте павильон». И ведь их понять можно – им же постоянно нужны средства на реставрацию, на элементарный ремонт…
НН А свое, частное жилье люди легко соглашаются отдавать для съемок?
В. П. Они этим зарабатывают. Хорошее подспорье пожилым или, наоборот, молодым.
НН Но это же целый полк людей топчется в твоей квартире!
В. П. Обычно съемочная группа состоит из 60 человек, но хозяева квартир вправе договариваться, чтобы на площадке было не больше 15–20 человек. Некоторым людям, кстати, нужны не деньги, им просто интересно посмотреть на кинопроцесс.
НН Старые кинематографисты любят рассказывать, как раньше их встречали с распростертыми объятиями, а сегодня можно нарваться и на негативную реакцию.
В. П. Да, бывает. На улице Радищева, например, в одном доме постоянно снимают сериалы, и жильцы уже чуть ли не бунтуют по этому поводу – их не устраивает шум-гам в подъезде, людям домой не попасть, пока идет съемка, плюс мусор…
НН К слову, о мусоре. Очень часто кинематографистам пеняют, что не убрали за собой после съемок, – помню, была скандальная история с вертолетом…
В. П. Увы, такое случается. В свое время на Моховой снимали картину про блокаду и не разобрали декорацию.
НН Декорацию не помню, а вот заклеенные крест-накрест окна – это да.
В. П. Это не только из-за хамства, дурного воспитания происходит, просто директору картины не дали денег на демонтаж декорации и на ее вывоз, продюсер денег пожалел. Все это понятно. Но в результате я после этого проекта пришел в жилконтору, и они мне сказали: «Нет, мы больше в этот двор никого не пускаем». Поэтому когда рассуждают о какой-нибудь единой базе объектов, я говорю: «Нет, я против». Срабатывает человеческий фактор. Раз не мое, то и отношение соответствующее. Главное – снять, а после этого хоть потоп.
НН Но с кем-то вы делитесь своими контактами? Или действуют волчьи законы?
В. П. В Москве жесткий бизнес. Если локейшен-менеджер берет под себя какую-нибудь квартиру, то даже хозяин не может сдать ее кому-нибудь на сторону. А в Питере помощь – это нормальное явление. Если я знаю, что мой коллега оставит после себя объект в порядке, я подскажу ему адрес. И когда мне что-то нужно, я знаю, что обязательно помогут.
Ольга Машкова
