Гузель Яхина, интервью. На стыке разных миров

Гузель Яхина ворвалась в литературную элиту российских писателей внезапно, но в списках самых читаемых авторов закрепилась сразу и прочно. Первый же ее роман «Зулейха открывает глаза» стал бестселлером в России, переведен на десятки иностранных языков и экранизирован. С тех пор вышло еще два романа: «Дети мои», права на кинематографическое использование которого приобрел режиссер Алексей Учитель, и совсем свежий «Эшелон на Самарканд», оценка которого в кругах критиков еще продолжается. Журнал «На Невском» пообщался с Гузель на «Книжном салоне».

 Текст: Галина Сергеева

Автор Гузель Яхина, интервью для журнала «На Невском».

Пограничье и шкала времени

 Гузель впитала в себя как минимум две культуры, и неудивительно, что тексты ее, наполненные чувством и откровением, так хороши с точки зрения русского языка и вместе с тем так похожи на тягучую восточную мелодию. С первых же страниц текст обволакивает, затягивает, местами дразнит и удивляет, местами вызывает отторжение, но не дает отстраниться от себя до закрытия последней страницы.

Одна ее бабушка была из татарской сельской интеллигенции – школьным учителем. Вторая – горожанка из Казани с университетским образованием. Гузель, много общавшаяся с обеими, называет себя тогдашнюю «очень богатой с точки зрения родословной» девочкой. Очень здорово, говорит, когда ты в детстве впитываешь множество деталей разных культур и ощущаешь себя на границе миров.

– Другое пограничье – это русское и татарское в Казани. Она всегда была, эта граница, и существует по сей день; сам город – это сплав двух миров. В Казани близко друг к другу стоят мечети и церкви, так было всегда, и это очень важно. Даже когда все эти храмы были складами, клубами и чем угодно еще, всегда было понятно, где мечеть, а где церковь. Позже, уже в школе, выяснилось, что есть еще и третий – языковой, культурный – мир. Мир немецкий.

Немецкий язык стал частью ее жизни позже, когда, окончив факультет иностранных языков Казанского пединститута, Гузель работала устным переводчиком. И этот выбор, если присмотреться, не был случаен: ее дедушка преподавал немецкий и был директором школы, где учительницей русского языка и литературы работала бабушка.

Интересно, что о своем детстве будет рассказывать ее дочь. Сегодня ей шестнадцать, а когда она была маленькая, на стене ее спальни висело нарисованное на огромном холсте генеалогическое древо. Родители постарались, чтобы рядом с каждым именем прямого предка дочери была фотография. Им это почти удалось: изображениями разного качества, иногда очень маленькими, отмечены почти все имена. Самым древним из найденных родственников с очень затертой фотографией оказался человек, рожденный в далеком 1804 году. «Это совершенно невероятное ощущение, когда на тебя смотрят лица тех, кто оставил тебе частичку себя», – рассказывает Гузель.

А на другой стене детской висела изображенная на склеенных листах ватмана длинная шкала времени. На ней были нанесены важные исторические события, меж которых – годы рождения членов семьи. «Это бесценно, когда ребенок имеет возможность зримо присутствовать в общей истории, длящейся во времени вот прямо сейчас», – вспоминает Гузель.

Критика ради критики

 Когда несколько миров живут рядом, взаимно проникая, не конфликтуя, – это то самое положение на границе, которое для нее очень комфортно. Это очень чувствуется в ткани ее первого романа – очень взвешенного, очень деликатно повествующего о раскулачивании 1930-х годов в СССР. Удачно и твердо, не соскальзывая ни в одну сторону, Гузель прошла по тонкой границе между очернительством и обелением самых неприглядных периодов нашего прошлого. И просто удивительно, что была критика. Причем с разных сторон.

– Порой прямо противоположные вещи звучали одновременно. Это касается и романа «Зулейха открывает глаза», и романа «Эшелон на Самарканд», вышедшего несколько месяцев назад. Меня это изумляет.

Есть люди, которые говорят, что такого не было, слишком страшно показаны события, и я сгущаю краски и клевещу на наше светлое советское прошлое. Есть критика ровно противоположная: мол, романы беллетризуют репрессии, обеляют методы раскулачивания и в недопустимо легкой форме рассказывают о тяжелой теме. Есть обвинения в татарофобии – это касается первого романа, а есть, что совершенно удивительно, обвинения в русофобии. Я не оцениваю, почему это происходит. Я действительно хотела написать тексты, которые бы не обличали советское прошлое, а пытались его понять, подходили бы к нему без яростных чувств – без злобы и без умиления. Мне кажется, такая взвешенная позиция достаточно ясно в них видна. Я не использую романы как рупор, для того чтобы кричать. Наоборот, в этом по-взрослому спокойном подходе есть некий ключ к тому, чтобы с непростым прошлым примириться и принять его.

Возможно, еще слишком рано. В одной из своих статей Гузель писала о Советском Союзе как об общественном родителе, и если продолжать это сравнение, родитель еще жив в сердцах и умах людей. Нужно, чтобы он не только ушел в небытие, но и чтобы прошло не одно десятилетие, чтобы примириться с его грехами. Да и самому обществу повзрослеть.

 Сценарное видение

 Написать роман, и сразу успешный, опубликовав перед этим всего лишь один рассказ в петербургском журнале «Нева», – путь для писателя нетривиальный. Оказывается, Гузель окончила Московскую школу кино и сначала создала сценарий, который потом переработала в роман. Тем более интересно, как она отнеслась к телесериалу «Зулейха открывает глаза».

Гузель Яхина — в списке самых читаемых авторов

– Сравнивать сериал с книгой я не могу. Смотрю на него как на отдельный творческий продукт режиссера, продюсера, актеров, всей огромной съемочной команды. Для меня ключевым было то, чтобы не потерялся главный смысл романа, чтобы он не превратился в мелодраму, а был бы все же о трагедии раскулачивания. Мне кажется, этот смысл в фильме сохранен. Все остальное – второстепенно.

Но сначала все же были театральные постановки. Историю простой татарской девушки Зулейхи, прошедшей ужасы раскулачивания и ГУЛАГа и оставшейся цельным человеком, первыми увидели зрители Башкирского театра драмы. Спектакль с успехом идет на этой сцене несколько лет. Затем в Центре современной драматургии в Екатеринбурге режиссер Антон Бутаков поставил моноспектакль на актрису Татьяну Савину. В этом камерном спектакле звучит монолог Зулейхи, в котором раскрывается вся ее непростая судьба. Пара предметов реквизита, неяркий свет – такими скудными средствами актриса оживила пронзительный текст. А когда в 2019 году моноспектакль приезжал в Москву, билеты были распроданы за рекордные 14 часов. Третьими «Зулейху» оценили в Новосибирске, в театре «Старый дом». Над сценографией здесь поработал главный художник Башкирского драматического Альберт Нестеров. Спектакль стал лауреатом XXX профессиональной театральной премии «Парадиз». Наконец, совсем недавно вышла премьера режиссера Дмитрия Акриша в Комсомольске-на-Амуре.

Литредактор – самый важный человек

У Гузели Яхиной не было долгих хождений по издательствам. Несколько попыток пристроить роман, которые предпринимает любой начинающий автор, привели к знакомству с Еленой Костюкович, переводчиком на русский язык произведений Умберто Эко и владельцем литературного агентства. Оно-то и взяло в работу роман, а дальше все состоялось очень быстро: и издание в России, и множество переводов.

– Редактор – необыкновенно важный человек. Просто бесценно совпадение видения, чувствования текста автором и литредактором. Галина Беляева, которой я готова бесконечно объясняться в любви, правила все три моих романа, внесла много правок, но не критичных. Процентов 80 из них я приняла, ведь так текст действительно становится лучше. Например, в одной из глав «Эшелона на Самарканд» рассказывается о том, как начальник эшелона, везущий детей из голодающего Поволжья в Туркестан, начинает этих детей терять. Они умирают по дороге, и первыми уходят лежачие. 13 детей, одного за другим, он хоронит вдоль следования поезда, и однажды у него случается нервный срыв. Мне было очень сложно писать эту главу, хороня детей, пусть и на бумаге. Нашла выход: написала последний абзац главы, в котором рассказала, какие из лежачих детей выживут – вопреки прогнозам докторов, здравому смыслу и статистике. Имея такую звезду в конце темной дороги, я прошла по главе до конца. На этапе вычитки текста Галина Павловна сказала: «Этот абзац вставной. Давайте его отрежем». Мы так и сделали, и получилась цельная глава, которая от этого только выиграла.

Советы Гузели Яхиной – из серии «Что почитать»

 Все, что печатается в издательстве Елены Шубиной, советую к прочтению. Мои личные предпочтения – Улицкая, Водолазкин.

Интервью с Гузель Яхина, и другие интервью с интересными людьми читайте в журнале «На Невском»!

Журнал На Невском:

Интервью с Евгением Водолазкиным.

О романе «Сестра четырех» Евгения Водолазкина.