Домашняя история театральной жизни
Когда-то худрук Театра Эстрады им. Райкина увлеченно рассказывал мне, как в детстве отец учил его вырезать разные штуковины из дерева. Прогуглив, выяснила, что Гальцев-старший был не просто умельцем, а знаменитым строителем. С этого и начался наш разговор перед спектаклем «Дом». Меня ждало место в переполненном зале Театра Эстрады, Гальцева – сцена и главная роль.
Юрий Гальцев. Да, папа у меня был заслуженный строитель Советского Союза. Помню, как в 1970-м году его награждали медалями и всякими значками, когда он к столетию Ленина в разных городах России построил сто крупнопанельных домов. Они по сей день стоят. И помню, как с папой копал колодцы, строил гаражи. Однажды на стройке нашей дачи (мне тогда было лет 10–11) папа заставил меня вытаскивать гвозди из досок и молоточком их распрямлять. Я тогда спросил: «Папа, ты же начальник, неужели не можешь коробку гвоздей достать?» Он ответил: «Это же денег стоит. А так, смотри, уже полкоробки сделал. И потом старые гвозди лучше новых заходят». Затем он сложил эти гвозди в тазик, облил их подсолнечным маслом, и через несколько часов они блестели как новенькие. Я иногда думаю, что работа с труппой чем-то похожа на это. Устали актеры, наполнилась роль штампами – надо взять особое, театральное масло, и тогда все заблестит. Надеюсь, таким маслом станут рассказы Чехова, которые мы сейчас репетируем.
НН А почему стали актером, а не пошли по стопам отца?
Ю. Г. Любовь к театру пересилила. Но, знаете, когда я стал худруком, почувствовал себя строителем. И это связано не только с ремонтом исторического здания на Большой Конюшенной. Каждый спектакль подобен стройке. Репетиция за репетицией мы его возводим, на премьере сдаем публике. А потом он набирает обороты и идет год, два… И наступает момент, когда его надо подкрасить, подновить.
НН Но вам и в буквальном смысле пришлось заниматься стройкой, когда ремонтировался театр.
Ю. Г. Два года капитального ремонта я вспоминаю как страшный сон. Ощущение, что все происходило не со мной. Если бы я представлял, с чем придется столкнуться, не знаю даже, решился бы… А ведь параллельно со стенами театра строилось более важное – творческое сообщество. Я набрал актерский курс. Половина питерцы, а половина приехали, ничего в огромном городе не знают, некоторым негде было спать. Я студентам словно нянька был… Ведь взращивание актеров как стройка небоскреба – дело суперответственное. Помню, как моя бабушка аккуратно срезала ножичком гриб и меня, маленького, наставляла: «Юрочка, не наступай, не сбивай гриб ногой. Здесь грибница. Аккуратно срежешь – на следующий год будут грибы». Сегодня на спектакле увидите, какие боровики выросли.
НН С кем-то из вашей «грибницы» пришлось расстаться?
Ю. Г. Да. Эстрада хотя и называется легким жанром, на самом деле очень сложный процесс. Иногда даже двухчасовой спектакль быстрее сочинить, чем придумать хороший пятиминутный номер. А если еще без слов! Это, скажем, как строить без бульдозеров с экскаваторами. Тонко действовать надо, ручная работа. На такое мастерство жизнь кладешь, чтобы народ заулыбался, когда ни слова не говоришь. Бывает, открывается наш занавес, и мы с ребятами понимаем по зрительским глазам, что часть публики настроена скептически: «Ну-ну, вот я купил билет, пусть меня посмешат…» И надо иметь внутреннюю в себе убежденность, чтобы справиться с этим зрительским скепсисом. Я очень надеюсь, что у молодых артистов Театра Эстрады долго будет сохраняться сила преодоления, ощущение полета, интереса к профессии, страсть выйти за рамки. Разные: рамки маски, жанра, привычки. Не дай бог нам оказаться в ситуации внутреннего тупика, о котором мне рассказывал коллега из престижного столичного театра. Он признался, что не знает, зачем выходит на сцену, что театр для него лишь завод, где зарабатывают деньги. Такое опустошение – страшная штука для актера. В театре, о котором каждый день думаем мы, должна все время вспыхивать творческая искра, и ей огнетушители не нужны.
НН А по жизни учили чему-то своих «галчат»? Ведь наверняка, репетируя шукшинские «Шуры-Муры», они вас расспрашивали про жизнь в деревне?
Ю. Г. Когда я им рассказывал про свое деревенское детство, у них был шок: «Неужели так может быть?!» Мы вместе перечитывали деревенщиков, начиная с Белова и заканчивая Распутиным. Я к ним приводил людей, плотно связанных с деревней. Работали с натурой, как завещал Станиславский, строили фундамент. Никогда не забуду, как один из них рассказывал: «Видите картинку, она 1956 года. А знаете, почему мужик и его жена на кухне в сапогах? Да потому что крысы бегали по кухне!» Для ребят это был такой шок! Но надо сказать, часть ребят деревенскую жизнь знает не понаслышке. Это сейчас они в кино снимаются и в концертах участвуют, а в детстве и коров доили, и кроликов кормили, и сено косили. Наверное, еще и поэтому получилось у нас. Лидия Федосеева-Шукшина, посмотрев спектакль, призналась: «За 20 лет я только два спектакля по рассказам Василия Макарыча видела хороших. В Театре наций и ваш. Жаль, что Вася не увидел, он бы сейчас хохотал от души».
НН Не только ремонтная эпопея закончилась, но и первые «галчата» выросли. Теперь вы вместе с ними ежедневно трудитесь на эстетической стройке. Какой же театр вы строите? Что в генеральном плане?
Ю. Г. Яркость прежде всего. Хочется, чтобы сюда приходил не случайный зритель. Много лет назад я играл в театре «Буфф» и постоянно видел в зале одни и те же лица. Эти зрители знали каждое мое движение, каждую реплику, и когда я импровизировал, они радовались, как дети. Вот хочется, чтобы к нам приходили снова и снова. Ведь наш театр ни на кого не похож. Он не типовая эстрадная «застройка», а уникальный проект. Как отличались когда-то питерский рок или «Лицедеи», так и наша инаковость считывается уже по афише – у нас особенный репертуар. Вот к новому году должны три премьеры сыграть. Как сын строителя скажу, что работаем мы слаженно, с высоким КПД.
НН Почему вам захотелось заняться «Домом» Гришковца?
Ю. Г. Однажды, когда я был в МХТ на спектакле по этой пьесе, я смотрел на главного героя в исполнении Игоря Золотовицкого, и меня не покидала мысль: «На его месте должен быть я. Я знаю, как построить эту роль». У Гришковца, кстати, до нашего с ним знакомства было предубеждение: для него Гальцев – это «Аншлаг». Но когда мы с ним познакомились, он с радостью отдал нам «Дом».
НН Откуда такое желание принести на сцену Театра Эстрады драматический материал, причем желание столь бескомпромиссное, что рухнули все сомнения и у автора и у зрителей?
Ю. Г. Меня зацепила не столько история предательства друзей, обрушившего заветную мечту о доме, сколько взаимоотношения в семье героя. Знаете, он со своей женой как два стекла, скрепленных каплей воды, – им ни за что не оторваться друг от друга. Законы физики. Мне это близко, у меня в семье точно так же. Хочу, чтобы во время спектакля это притяжение чувствовалось, как чувствуется в домах главная, несущая балка.
НН Герой пьесы Гришковца отчаянно, вопреки обстоятельствам, хочет свой дом. А это его желание вы разделяете?
Ю. Г. Конечно! Я тоже построил дом, под Павловском. Правда, к сожалению, очень редко там бываю – работа. Но у меня там настоящий оазис. Почему мы так стремимся к земле, оно ведь понятно. Природа, уточки плавают, никуда не надо спешить. Солнышко. Ноги на травку поставил, вся отрицательная энергия ушла в землю. А еда?! Что мы едим в городе – сплошные пестициды. А здесь свои лучок, помидорка, редисочка. Все пахнет по-другому, не как в магазине. Нет, свой дом – это прекрасно…
Ольга Машкова
