Интервью

Александр Невзоров. Неправильной дорогой идете, товарищи!

Нам со школьной скамьи вдалбливали сакраментальную фразу Фридриха Энгельса: «Труд создал человека». Но так ли это? Об этом мы решили поговорить с известным колумнистом и мыслителем Александром Невзоровым.

– Понятно, что Энгельс сказал глупость, порой с ним такое случалось. Он, например, говорил, что «жизнь – это есть форма существования белковых тел», ошибаясь в оценке того, что есть жизнь. Примерно такой же глупостью было утверждение о том, что труд сделал из животного человека. Возникает вопрос: «Труд чей? Животного?» Труд – это осмысленное действие, которое может базироваться либо только на врожденных инстинктах, как у пауков, у шалашников, ряда моллюсков. У человека таких инстинктов нет. Либо это действие базируется на наборе условных рефлексов, когда кто-то от совершения каких-то действий получает для себя долговременную пользу. Но для того чтобы эти инстинкты образовались, нужно, что называется, попробовать. Так что, я думаю, в формировании мозга, в формировании человека труд играл самую последнюю роль.

НН Возникает вопрос: что же на первом месте?

Александр Невзоров. Онанизм. Вот он, скажем так, мог существенно развить мозг, поскольку одно из основных удовольствий можно было получить не борясь и вообще не затрачивая ни времени, ни сил, ни ресурсов. Потом, естественно, мозг человека формировали многие другие вещи, в том числе и лень. Потому что для всякого животного естественно стремиться к состоянию покоя, весь его мышечный аппарат настроен на это. Но человеку пришлось трудиться. Но надо сразу оговориться: есть труд облагораживающий, развивающий, трудом можно назвать работы, скажем, академика Павлова или Шнура. Вы напрасно улыбаетесь – то, что я вижу у Шнура, на самом деле дается большим трудом, чудес не бывает. Но это один вид труда. А есть труд унизительный. В 99,9 % труд унизителен и с большим деградантским потенциалом.

Так вот вся история человечества показывает, что это история существа, вынужденного трудиться, но которое при этом всячески старается избегнуть необходимости труда. Поэтому возникло классовое общество, поэтому одни научились заставлять работать на себя других. Именно труд разделил людей. И все революции, если снять с них всякую идеологическую шелуху, – это выплеск омерзения, раздражения, копящегося в тех, кто вынужден трудиться, и расплата тех, кто живет за счет кого-то…

НН А пугачевщина?

А. Н. Она не была революцией. Это была детская, примитивная форма борьбы за престол. Кривым следствием традиционного монархизма, когда, прикрывшись словом «царь», любой хулиган мог собрать ватагу и эта ватага начинала в него верить. И чем она становилась больше, тем вера становилась сильнее. Когда же ватага доходила до каких-то критических масс, вера слабела и все начинало рушиться. Нет, все бунты не имели ничего общего с социальными проблемами. Другое дело, что те, кто сплачивался вокруг нового «царя», делали это, рассчитывая в случае победы получить дивиденды, опять же, иметь возможность заставлять других работать на себя. Так что все сводится к одному и тому же: нормальный человек всегда пытался избегать труда всеми своими силами. Особенно это касается русских.

НН И что же в основе нашей лени?

А. Н. Не в лени дело. А в том, что многие поколения получали один и тот же урок: в России труд не вознаграждается. Это лежит в основе так называемой национальной культуры. Потому что ведь Наташа Ростова писает в свой фаянсовый горшок, на который зарабатывали пять-шесть семей несчастных завшивленных, безграмотных людей, спавших на земляных полах.

НН Вы говорите, что для человека труд унизителен и неприятен. А как же какой-нибудь БАМ? Туда ведь отправлялись добровольно.

А. Н. Ну что значит добровольно… Когда во время эксперимента вы выстраиваете крысе лабиринт, четко ведущий из точки А в точку Б, вы приманку кладете в точку Б. Да, крыса туда бежит добровольно, но я бы не сказал, что это тот выбор, который она сделала бы, будь она свободна и сыта. Так что совсем не добровольно. Можно говорить о добровольном выборе в вакуумизированной ситуации, когда отсутствует пропаганда, когда культура не работает в качестве рекрутера, когда социальное одобрение не является крупным бонусом.

НН Значит, каждый из нас, не отягощенный идеологическими настройками, мечтает жить как африканцы – сорвал манго и счастлив…

А. Н. Очень поверхностное представление о том, как живут африканцы. Насколько этого манго хватит? Там как раз надо тяжело трудиться, и другой перспективы, кроме труда, нет. Вы попробуйте смолоть вручную муку для лепешек или выкопайте протоптера, и после этого мы с вами поговорим.

НН Выкопать кого я должна?

А. Н. Двоякодышащую рыбу, которая зарывается в грунт. Определение места, где протоптер залегает, потом раскопки – это тяжелейший ежедневный труд, такой же, как у сибирского крестьянина в 18-м веке.

НН Бог с ним, с прошлым. Как вы видите будущее, когда человек во многом уступит место высоким технологиям?

А. Н. Да ничего мы не уступим. Да, какие-то функции можно будет подменить, но на самом деле этих функций так мало в общем объеме труда… Опять же, там, где, допустим, требуется особо сложная хирургическая операция, будет работать гораздо больше людей, чем сегодня, – к команде хирурга добавятся специалисты, обслуживающие операционно-цифровые платформы.

НН Можно ли говорить, что труд в будущем будет по определению интеллектуальным?

А. Н. Опять же иллюзии. Интеллектуальной работой является создание чего-то нового. А дальше – вновь банальный тяжелый и нудный труд, без каких бы то ни было интеллектуальных процессов. Так что я сильно сомневаюсь, что мир будущего так уж будет напоминать романы Айзека Азимова. Говорить о том, что человека заменит робот, можно только в том случае, если всерьез веришь в легенду об искусственном интеллекте.

НН И вы не верите?

А. Н. Понимаете, если этот интеллект будет копией того дерьма, который у нас имеется на данный момент – весьма примитивный, с очень небольшим потенциалом, уже практически исчерпанным, – то он никому не нужен. А если он будет лучше, то он будет чистой математикой, которая потребует перевода на то дерьмо, которым мы пользуемся сейчас. А создать какой-то другой интеллект человек в принципе не способен, только по своему образу и подобию. Так что особых надежд я бы тут не питал. Люди все равно будут стремиться жить за чей-то счет, такова наша биологическая подноготная. А вообще, лично мне нет никакого дела до людей будущего. Это тупиковый вид, который должен рано или поздно поплатиться за то, что в какую-то минуту он пошел не туда.

НН Что значит не туда?

А. Н. У него был выбор – либо путь развития через познание и осмысление фактов, которые можно делать из познания, либо путь культа. Человек пошел по второму пути. В итоге он тысячелетия находится под влиянием культуры, которая ничему хорошему научить не может, а только предлагает абсолютно ложные идеалы. Культура – это один из самых важных факторов постоянной деградации человечества и самый сильный тормоз развития. Но это уже совершенно другая тема…

Елена Боброва

Фото Лидии Невзоровой

Предыдущая статья

«Страсти по Меркьюри», спектакль

Следующая статья

Заводы – художникам! Фабрики – поэтам!