Вызовы человечеству

Борьба полов в прошлом. Что теперь? В России очень много людей, которые хотят идти вперед с головой, повернутой назад, уверен Лев ЩЕГЛОВ. Со знаменитым сексологом, психотерапевтом и общественным деятелем мы собирались поговорить исключительно о равенстве полов и, само собой, о сексе, а в итоге поговорили и о современной мифологии, о пассионарности, и о том, почему нельзя закрывать границы.

– Лев Моисеевич, как обстоят дела в России с гендерным неравенством?

– С течением времени оно, безусловно, стирается, но говорить о том, что оно исчезло или вот-вот исчезнет, не приходится. Вроде все умиляются, что увеличивается количество женщин во власти, в руководстве на законодательном уровне, что запрещено принимать или не принимать на работу в зависимости от пола, но, по сути, каждый руководитель думает примерно одинаково: «Начнутся роды, дети…» И конечно, ему предпочтительнее взять на работу мужчину. То есть декларативно прогресс налицо, но само неравенство полов существует – это факт.

– У сторонников гендерного неравенства есть мощный аргумент: столько тысячелетий человечество существовало в подобном каноне.

– И что? Человек достаточно долго жил в пещерах, ходил в шкурах, готовил еду на костре и так далее. К сожалению, в России много так называемых охранителей, на самом деле это люди, которые хотят идти вперед с головой, повернутой назад. Честно говоря, даже страшно становится, когда на РенТВ на полном серьезе высказывают версию, что Земля, возможно, плоская. Куда мы с такими идеями придем? Надо дейстительно идти вперед. И стремиться к гендерному равенству. В том числе, разумеется, в сексуальной жизни. Иначе мы должны признать, что мы дремучие, неразвитые. И давайте тогда вернем право первой брачной ночи, давайте закрепим за мужчиной право на насилие, давайте вернемся к возможности реализовывать сексуальные действия по отношению к девочкам 11–12 лет. Все желания и нежелания, предпочтения, действия должны быть строго симметричны.

– Есть мнение, что усиление позиции женщины провокативно, оно может привести к фрустрации мужчины и увеличению насилия по отношению к женщине. Иначе говоря, это приведет к агрессивному антифеминизму.

– Все это надуманно. Ведь гендерные изменения не происходят декретом. А если говорить о фрустрации, то куда серьезнее фрустрация между культурами. Например, в Йемене жениться разрешено на девочках 9 лет. Для общества западных ценностей это уголовное преступление. Так что напряжение между культурами сегодня действительно высоко и велико. А между полами – нет. Всего два поколения назад в России все понимали: мужчина во главе стола, первая ложка ему, и это подчеркивало, что он диктатор. Не потому что он умнее, талантливее, и даже не потому что он сильнее, а потому что мужчина. Сейчас же такой повсеместной мужской диктатуры нет, верно?

– В Швеции в середине 1980‑х в результате внезапного доминирования женщин в обществе страны правительство организовало специальную рабочую группу по вопросу «Какова роль мужчины?».

– Это сказки, которые сегодня у нас очень модны. И они следствие того, что мы никак не можем самоидентифицироваться, хотя Россия, безусловно, является частью Европы, только такой, свое­образной, с подростковым протестом. Мы иногда пытаемся разделить все происходящее в мире на черное и белое, это так называемое бинарное мышление подростков, детей и примитивных культур. Противопоставление безо всяких оттенков: день – ночь, мужчина – женщина и так далее. А в мире все куда сложнее. Так вот сегодня у нас очень модны страшилки насчет Запада. В шведском обществе много проблем, как и в любом другом. Но если мы сравним не на уровне легенд и каких-то пропагандистских нелепостей, а на уровне сухой статистики, то увидим, что в Швеции практически нет семейного насилия, а у нас, напротив, недавно его декриминализировали. По абортам, по сексуальным преступлениям и так далее. Надо всегда обращаться к научным данным, а не к каким-то полулегендам. Не надо считать, что Европа деградирует, что там ад…

– Но жирафа-то на глазах у детей расчленили…

– Ну и что? Некий факт произошел, с ним работают. В Англии был Джек Потрошитель. Значит ли это, что Англия ужасно деградировала? Тогда почему же туда так стремятся до сих пор из нашего высокоморального общества?

– Но что у датчан в головах?

– Опять же не у датчан, а у некоторых людей, которые приняли такое решение. Людей со странной психикой много, но все же не надо обобщать на глобальном уровне. И потом, а вдруг директор копенгагенского зоопарка сошел с ума?

– А родители, которые привели детей на «показательное выступление»?

– А это надо разобраться, как был поставлена информация. Послушайте, вы так говорите про Данию, но опять же, как и в случае со Швецией, поднимите статистику и сравните соотношение людей в тюрьмах у нас и у них. Какова уличная преступность в Дании и в России? Количество убийств в Дании и в России? В чью сторону будет перекос? Нельзя судить по какому-то факту, даже по трем-четырем фактам обо всем обществе. Мы сейчас только что были свидетелями трагедии в Лас-Вегасе. Один тип убил 58 человек и ранил более 500. И каков вывод? Человечество, как и в прежние века, все время получает некие вызовы. И теперь вопрос в том, как человечество решит эту проблему. Если американцы не сделают никаких выводов по поводу безумных людей, которые в 21‑м веке сбрасывают напряжение таким образом, да, тогда это общество обречено на некую деградацию.

– Давайте вернемся к гендерному равноправию. Не приводит ли оно к унификации, когда стираются все гендерные различия в одежде, например. Что лучше – все вне пола в джинсах, кроссовках, куртках, или как у нас – в булочную на каблуках?

– У нас женщина подчеркивает – зачастую излишне – свою женскую привлекательность. Настолько излишне, что складывается ощущение, что чуть ли не проститутки вокруг да около – ведь проститутка является товаром, который надо упаковать в соблазнительную обертку. Зачем это делать девушке, которая идет в булочную? А Запад, да, немного перекосил в представлении об удобстве. И со стороны, может быть, действительно кажутся диковатыми эти попытки снизить женскую привлекательность. Но все же на вечеринки они по-прежнему приходят в платьях и юбках.

– Вообще, странно, что у нас так стремятся подчеркнуть свою сексуальную привлекательность, ведь, кажется, веками вдалбливали, что женщину скромность украшает.

– Это опять же все пропагандистские штампы.

– Ну как же, по Домострою…

– …в Домострое нет скромности. Там есть жесткое расписание ролей, когда «женщина, стой, молчи и бойся». Это не скромность. Ведь в таком случае самые скромные – это узники тюрем, которые не смеют поднять глаза. На самом деле очень многое мифологизировано – мол, женщины на Руси были такие девственницы в белых одеждах, которые водили хороводы вокруг прозрачных озер. Есть исследования по архангелогородскому краю, который – что очень важно – Чингисхан не захватывал, и там люди жили вне двух с половиной веков азиатчины. И вот там редкие иностранцы с удивлением фиксировали так называемые гостевания. Это когда накануне праздников, выходных дней для молодежи освобождалась громадная изба, где плясали, пели, а потом гасили лучины и, по сути, там происходила неконтролируемая сексуальная оргия. Этот факт не говорит о том, что наши предки были лучше или хуже, просто так было. На самом деле во многих культурах есть оргиастические праздники, когда накапливающееся напряжение от ограничений требовало прорыва. Поэтому во время карнавалов, праздников человек на время освобождался от всяких запретов.

– Сегодня куда меньше запретов, чем прежде, но агрессии меньше не стало…

– Это такой примитивный фрейдизм – думать, что агрессия целиком зависит от сексуальной удовлетворенности. Сегодня человек агрессивен в зависимости от культуры, к которой он принадлежит. Не будем конкретно называть, но мы же знаем, что есть и культурные и религиозные представления некоторых народов о том, что можно ограничить права, а то и убить представителя другой культурно-религиозной группы. Сегодня человек агрессивен потому, что мир пока не пришел к консенсусу, как нам всем сосуществовать. Агрессивен из-за пропаганды, которой охвачено то или и иное общество. Сегодня европеец напуган тем, что проявление толерантности, терпимости, желание помочь оборачивается бедой, потому что определенная часть мигрантов не испытывает благодарности за приют, за возможность пользоваться благами медицины, пособиями, вообще за жизнь, резко отличающуюся от их прежней жизни. Напротив, они пытаются жить в чужом монастыре по своему уставу.

– И в таком случае те, кто со своим уставом, могут хрупкое пока гендерное равенство разрушить.

– Вот это серьезный вопрос, который должен занимать ведущие умы. Потому что невозможно разрешать сложные проблемы простыми решениями, это популизм. Некоторые горячие головы призывают закрыть границы. Но это старая психологическая тактика осажденной крепости. Давайте тогда снова загоним людей в пещеры. Закрыть границы невозможно, потому что тут же возникнет масса проблем. Как выгнать человека, у которого уже есть гражданство? А как быть с человеком – а таких миллионы, – у которого папа, скажем, китаец, а мама француженка. Что, измерять черепа? А что делать, допустим, с китайским атомным теоретиком-физиком, который работает в Англии? Или с индийским хирургом, который оперирует в Германии? И если вы подойдете к воротам Сорбонны, то обратите внимание, что среди студентов представителей не европеоидной расы гораздо больше. Белый человек сегодня не испытывает такого стремления к учебе, развитию, как некоторые представители тех рас, которые вчера еще помыслить не могли об университетском образовании.

– Кстати, да. Можно ли говорить об утрате пассионарности? Извините, но снова о шведах – наши современники мало похожи на своих воинственных предков-викингов.

– Здесь тоже много надуманного. Давайте прикинем, в каком состоянии у них были зубы. Осознаем, что эти мужественные викинги были набиты гонококками, что это были страдающие, насквозь больные люди. Так что не надо забивать себе голову архаикой. А то, что у коренного населения снижается потребность в развитии, потому что оно и так неплохо живет, относится к «золотому миллиарду», – это, безусловно, проблема. Надо думать, как стимулировать этих людей, а не закрывать границы для других. Что ни говори, а, как заметил Черчилль, демократия – наихудшая форма правления, но пока человечество не придумало ничего лучше. Великий Фрейд скептически смотрел на будущее человека, понимая, сколько в нем зверского, грубого, агрессивного, ненадежного, и он предполагал, что у человека единственный шанс – развиваться и решать свои проблемы только за счет культуры. Культура – это противовес животного начала в человеке.

– Но, как ни парадоксально, племянник Фрейда Эдвард Бернейс, основатель промышленного пиара, во главу угла поставил не культуру, а маркетинг. Собственно, он сделал все, чтобы развивалась культура потребления. И человечеству это оказалось ближе, нежели идеи Фрейда.

– Это только подтверждает, насколько человек существо тяжелое, опасное и зачастую мрачное. Но это не отменяет правоту Фрейда. Есть реальность, которая заключается в том, что впервые за долгие тысячелетия больше полувека нет глобальных войн. И не дай бог, это временная история.

– Некоторые считают, что терроризм – это уже третья мировая война.

– Нет, это все-таки другая история. Это вызов человечеству, который мы должны решать сообща. Но это не война, как Первая или Вторая, с ежедневными тысячами трупов. Человечество мучительно вышло из какого-то страшного леса, где оно врукопашную дралось со зверьем, было голодное и злобное. И когда некоторые начинают тосковать по прошлому и призывать развернуться и пойти назад – это реальная проблема. А то, что равенство между мужчиной и женщиной может привести к каким-то колоссальным деформациям, – это надуманная проблема, она не связана ни с вымиранием, ни с возможной войной, ни с деградацией человечества.

Елена Боброва

Фото: Елена Мулина