Театр «Мастерская». Актуальная история про реального Иисуса
Главный герой нового спектакля Романа Габриа «В рыбачьей лодке» – Иисус из Назарета. Ученик Григория Козлова, Роман поставил его в родном театре в новом качестве: с этого сезона он главный режиссер театра «Мастерская».
НН Для тебя Иисус из Назарета исторический персонаж?
Роман Габриа. В рамках театра и спектакля – да, конечно. Я, как и многие, человек крещеный и верующий, но это другое. Театр же занимается исследованием внутренней жизни человека.
НН Ты не боишься, что будут сравнивать? У нас ведь даже имя Иисус нарицательное.
Р. Г. Конечно, все прообразы героев нашей истории исключительно евангельские. Но мне хотелось абстрагироваться от библейского текста, чтобы ни в коем случае не ранить ничьих чувств, поэтому я и решился написать свой собственный. Мы информируем зрителя о том, что это художественная литература. Моя история – это некий вымысел на основе существующих мифов, которые не имеют никакого отношения к реальности. Подобно Леониду Андрееву, который написал «Иуду Искариота», мы ни в коем случае не вели диалога с религией.
НН История получилась поэтической – пьеса в стихах.
Р. Г. Да, на репетициях образовался такой жанр – поэтический реализм. Мы рассматриваем героев спектакля как обычных людей с их сложностями и слабостями, что в принципе недопустимо в религиозном контексте. И потом все Евангелия написаны как воспоминания свидетелей либо как чей-то пересказ этих воспоминаний. Откуда евангелист мог знать, как рожала Мария? Значит, она сама кому-то об этом рассказала, кто-то пересказал кому-то еще и так далее. В нашей русской театральной школе принято, чтобы событие происходило здесь и сейчас, то есть оно уже не может быть воспоминанием. И люди, которые участвуют в этом процессе бытия, не могут знать, что с ними будет завтра. То есть нет финальной задачи. В Библии человек уже рождается – для того чтобы…
НН А у вас просто рождается мальчик… Но вопрос – как рождается? Непорочное зачатие?
Р. Г. Для меня важнее не зачатие, а момент приятия Иосифом этого события. Обрученный с Марией, он через год возвращается домой, а девочка сидит беременная. Интересно, что ей было 15 лет на тот момент. И дальше начинается некий конфликт внутри мужчины: что произошло? По тем временам, по древнеиудейским законам женщина в такой ситуации должна была быть забита камнями. Но Иосиф берет эту семью к себе под крыло и начинает воспитывать ребенка как своего – вот этот факт и является началом истории. В Торе есть упоминание о том, что в оккупированной римлянами Иудее рождались дети от римских солдат. Для меня это – как оккупированная немцами Украина, когда можно было выбить дверь сапогом, войти в дом, изнасиловать девочку и пойти дальше заниматься своими делами.
НН Ты проводишь такую аналогию?
Р. Г. Эта аналогия моя, потому что мне понятно, как это могло происходить. Я думаю, и у зрителей подобная ассоциация должна возникнуть. Вообще, в жестоких социальных условиях этой среды – Галилея под Римом – естественно, должен был появиться человек как минимум с мыслями о свободе. Так и случилось: Иисус собрал вокруг себя некую общину, и они стали размышлять: а как жить дальше? И вот чем все закончилось. Рождение христианства произошло в результате такого вот духа свободы.
НН Я знаю, что ты беседовал со священником.
Р. Г. Я, конечно, прочитал большое количество литературы, и богословской в том числе, чтобы яснее для себя понимать трактовки некоторых событий Библии, но мне этого оказалось недостаточно. Я хотел, чтобы мой текст прочитал человек с духовным образованием. Мне было важно понять: когда я рассматриваю Марию и Иисуса как простых людей, не переворачиваю ли главные смыслы? И в результате разговора мы пришли к тому, что очень важно, и сейчас тем более, обращаться к личности Иисуса и рассматривать его как человека. То есть когда его история – философская догма, мы просто тупо верим, не думая и не анализируя, почему и как это случилось. А когда рассматриваем Иисуса с точки зрения человека – что он сделал и для чего, – зритель начнет переносить это на себя и понимать, как, оказывается, все просто и как сложно.
НН Такой сокровенный материал… Страшно тебе?
Р. Г. Да, мне страшно, но у меня есть защитная броня. Потому что в прошлом году на фестивале нашего театра «Школа. Студия. Мастерская» прошла читка моей пьесы. Помимо профессионалов на ней были и простые зрители, которые участвовали в обсуждении. Этот показ меня успокоил, потому что люди отреагировали положительно на то, в каком виде представлены герои. И все практически хором сказали, что нужно делать спектакль. Самое интересное – не многие знают суть этой истории. После читки ко мне подошел молодой человек и спросил: а где об этом можно почитать? Я ему ответил: ну давай начнем с Евангелия от Иоанна. И я уверен, что парень пошел читать. И это здорово. А потом есть контекст театра: режиссер ищет замечательный сюжет для реализации какого-то разговора о сегодняшнем мире. Если почитать Библию – понимаешь, насколько эта история интересна сама по себе с точки зрения, извините, драматургии. Я, конечно, сейчас увлечен, но, по-моему, это даже мощнее Шекспира.
НН А почему Иисус – Гоша?
Р. Г. Мне хотелось уйти от привычного изображения Иисуса в образе субтильного человека. Гоша (Георгий Воронин. – Прим. ред.) визуально далек от этого трафарета.
НН Это первый спектакль, который ты выпускаешь в качестве главного режиссера?
Р. Г. Да, но пока внутри себя я только еще обретаю осознание, что повысилась моя ответственность. Резкой перемены не чувствую, скорее, подвожу итоги определенного этапа своей творческой жизни, чтобы идти дальше. Мне кажется, новый спектакль появился в моей судьбе не случайно – пришелся к месту и ко времени.
НН Что Григорий Михайлович сказал про пьесу?
Р. Г. Григорию Михайловичу (Козлову, художественному руководителю театра. – Прим. ред.) очень нравится этот материал. Он первым сказал: давайте это ставить. И первое, что отметил, насколько это современно и как это про нас.
Татьяна Троянская
