Интервью

Игра на эмоциях Кирилла Плетнева

Две девушки после гибели возлюбленного получают сообщения как будто от него и в надежде на чудо отправляются в путь. Эта загадочная история стала вторым фильмом Кирилла Плетнева. Актер, который все более уверенно чувствует себя в качестве режиссера, рассказал о своей работе.

НН Кирилл, чем вас зацепила эта история?

Кирилл Плетнев: Небанальностью. И сюжета – я до конца не мог догадаться, чем все закончится, – и характеров героев. Но главное, меня зацепила тема, сложная, но безумно интересная. Есть такая тема в кино и в литературе – изживание трагедии. Она может тебя внутренне поломать, но ты ее проживаешь. И главное здесь не результат, а процесс, как это происходит. Как тебя ломает, как из старой личности рождается новая личность. Мне интересно это исследовать, наверное, потому что я и сам переживал нечто подобное, и не один раз. Я испытывал развод, фактически смерть, после чего я собирал себя заново. Поэтому в каждой истории я пытаюсь вытащить то, что касается меня. Я не могу отстраненно снимать про что-то. Поэтому не берусь за ситкомы, сериалы…

НН А как насчет ужастиков?

К. П. Не люблю их. А вот триллеры люблю. Романы Ю Нёсби, Жана-Кристофа Гранже.

НН Вам было бы интересно раскрывать темную сторону человека?

К. П. Знаете, мне в свое время предложили поставить «Парфюмера» (роман Патрика Зюскинда о Жане Батисте Гренуе, которому не было равных среди парфюмеров. – Прим. ред.). Я вначале обрадовался: «Здорово сыграть такого маньяка!» А потом перечитал книгу и понял, что не хочу в это влезать. Кто-то согласился бы легко, я – нет. Знаете, Константин Хабенский ведь переживал, что сыграл в «Дозорах». Многие события в своей жизни он связал именно с этим проектом, с тем, что коснулся определенных «запретных» материй. И еще я помню, что когда Сергею Шакурову предложили сыграть Тиберия в «Калигуле» (спектакль по пьесе Альбера Камю; Тиберий – кровавый тиран, убийца родителей Калигулы. – Прим. ред.), он сказал: «У меня ребенок родился, мне хочется играть про то, что трава зеленая, а небо голубое». Кто знает, может, наступит момент, когда у меня возникнет желание поговорить о темной стороне человека, но не сейчас. Сейчас я за то, что должна быть надежда, свет. Я обожаю «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи – очень светлое кино, несмотря на то что про концлагерь. Я бы хотел снять такое кино. Или «Страна приливов» Терри Гиллиама. Казалось бы – жуть, наркоманы, сумасшедшие, все умерли. Тем не менее в картине есть что-то сказочное и, в конце концов, свет.

НН В «Без меня» этот свет есть?

К. П. Безусловно. Ведь соперницы, которые в начале фильма находятся в мощном конфликте, в конце концов преодолевают непримиримую вражду и между ними возникает дружба. Получилась очень стильная, красивая картина.

НН Еще бы – в кадре как минимум три красивых человека.

К. П. Более того, у нас за камерой стоял Михаил Милашин, один из лучших молодых операторов. Именно он снимал «Лед», «Напарник», скоро выйдет его «Т-34». И у нас действительно получилось красивое кино, в котором ярким, выразительным средством служат не только прекрасные актеры, но и природа. Я боялся, что кино будет только красивым, но, кажется, мы смогли добиться и глубины…

НН Иначе и быть не могло, учитывая, что у вас снялся Риналь Мухаметов, актер не только красивый, но и вдумчивый.

К. П. У Риналя была, с одной стороны, достаточно простая задача, с другой, сложная – он играл символ. Ведь «Без меня» – это история не о герое Риналя, а о двух девушках, которые любили его. Поэтому по большому счету от Риналя в этой ситуации требовалось лишь присутствие. Помните Джонни Деппа в «Шоколаде»? Он там ничего не сыграл. Просто появился, поиграл на гитаре, и все. Но все помнят Джонни Деппа в этом фильме. Я занимался танцами и оттуда вынес такой термин – «эффект присутствия». Это когда ты выходишь на паркет, еще ничего не сделал, но все ощущают, что ты здесь. И есть артисты, которые обладают этим эффектом присутствия.

НН Иначе говоря, харизмой.

К. П. Как угодно можете называть. Главное, что если бы Лассе Халльстрём на роль цыгана взял не Деппа, а кого-то другого, в ком нет харизмы, мы бы и не вспомнили этого персонажа никогда. Так вот мне был нужен артист с эффектом присутствия, чтобы зрители верили в то, что его могли безумно любить две женщины и что он сыграл в их судьбе большую роль.

НН А как выбирали актрис на главные роли?

К. П. Вы знаете, у меня пробовалась, наверное, вся Москва и половина Питера. Все кричали: «Какой прекрасный сценарий! Как все классно!» Но при этом мало того что приходили на пробы с невыученным текстом, так еще и с такой внутренней наполненностью, что, глядя на этих актрис, возникало ощущение: они не любимого человека потеряли, у них всего лишь котенок убежал… И я понял, что это все только слова: «Я так хочу играть», «Я так чувствую эту историю». А у этих двух девчонок все было иначе, они действительно переживали. Плюс они красивые, а мне и нужны были молодые, красивые, сексуальные актрисы.

НН Кирилл, вы упомянули танцы. Нет идеи снять что-то наподобие «Кармен» Карлоса Сауры?

К. П. Мне было бы интереснее сделать фильм в духе «Бала» Этторе Сколы. А вообще, у меня нет такого, чтобы я сидел и думал: «А вот сниму-ка я такое кино…» Я, например, до того, как возник сценарий фильма «Без меня», собирался запуститься с совершенно другим проектом. Но мне прислали сценарий Даши Грацевич, я его прочел за одну ночь и понял, что я хочу это снять. Могу только сказать, что мне бы хотелось сделать атмо-сферное кино вроде «Питер FM» – кино, где было бы мало слов, много эмоций и атмосферы.

НН Тогда вам надо снять танцевальное кино про Питер.

К. П. Да, вслед за Михаилом Барышниковым сделать свои «Белые ночи» (фильм Тэйлора Хэкфорда про бежавшего на Запад советского танцовщика. – Прим. ред.) Нет, я ничего не загадываю.

НН Но вы уже думаете над тем, что будете снимать после «Без меня»?

К. П. А я уже снял, только что закончил. «Семь ужинов» называется. Это камерная история, ромком на двоих. Если говорить о референсах, то это «Когда Гарри встретил Салли», «Отпуск по обмену». Мне интересно было попробовать себя в чистом жанре. Потому что «Жги» – это такой арт-мейнстрим, что-то среднее между артовским и зрительским фильмом. «Без меня» я называю импрессионистической мелодрамой. В качестве референса можно вспомнить «Достучаться до небес», «Виноваты звезды»… А что касается романтической комедии… Знаете, однажды Игорь Гуськов (он был отборщиком режиссерского двухнедельника в Каннах. – Прим. ред.), царство ему небесное, сказал мне: «Кирилл, вам надо придумать свои мечи джедаев». Я: «В смысле?» И он объяснил, что Джордж Лукас, когда снимал «Звездные войны», ведь снимал не про мечи джедаев, а про совсем другие вещи, которые умный человек видит. То же самое можно сказать и о Тиме Бёртоне, и о Марке Захарове. Сегодня это единственная возможность сказать что-то важное, если только сознательно не снимаешь арт-хаус.

НН А как вы относитесь к арт-хаусу?

К. П. Он разный бывает. Одно дело – чувственное кино Рустама Хамдамова, другое дело – «головное кино». Я не понимаю Александра Сокурова, я не понимаю Константина Богомолова, если говорить о театре тоже. Их игры со временем эмоционально не цепляют. Для меня кино, театр – это эмоциональное искусство. Помните сцену в «Свой среди чужих, чужой среди своих», когда Шакуров стоит напротив Богатырева и они смотрят друг на друга через огромные окна веранды. До дрожи ведь пробирает. И оказывается, веранда специально строилась, именно для того, чтобы вызвать у зрителя эту эмоцию. Абсолютная игра на эмоциях. Хочется делать такое кино…

Ольга Машкова

Предыдущая статья

Что принес нам месяц… ноябрь

Следующая статья

Формула Алексея Гуськова