Война полов
Когда дело доходит до дела, женщины умеют взять в свои руки не только себя, но и камни. На что способен слабый пол в гневе, продемонстрировал террор английских суфражисток в начале ХХ века. Мы просто перечислим их подвиги. Итак…
Митинги в Гайд-парке или на Трафальгарской площади, вламывание в кабинет премьер-министра, потрясание ситцевыми знаменами с лозунгом «Право голоса – женщинам!». В истории остались знаменитые лондонские похороны билля о женских правах. Толпа рыдающих женщин в траурных нарядах сопровождала тележку, в которой лежал билль, закутанный в саван.
Активистки перерезали телефонные провода, садились на рельсы трамваев, приковывали себя цепями к Букингемскому дворцу.
Письма с ядовитым порошком – тоже изобретение того времени. Правда, слава богу, вместо порошка суфражистки клали мелкий перец. Ерунда, только вот неосторожные получатели корреспонденции на несколько часов в буквальном смысле слепли.
Зонтом по голове? Запросто. И ладно, если это страж порядка, он и сам с дубинкой, а если Черчилль? А ведь случилось, причем в сопровождении ругани: «Грязная скотина, – кричала »амазонка», – английская женщина заслуживает уважения!» Это реакция на реплику Черчилля – одна дама обозвала его пьяным бездушным мужланом, а тот парировал: «Я-то завтра протрезвею, а у вас ноги как были кривыми, так и останутся». Все это сущая мелочь по сравнению с остальным…
Однажды несколько суфражисток пытались сбросить известного лондонского судью Беннета в море со скалы высотою сто футов.
В Дублине в карету премьер-министра лорда Асквита бросили топор, ранивший вождя ирландцев Редмонда.
В крепости Тауэр суфражистка Леонора Коген топором разбила окно в башне, где хранятся бриллианты короны, и успела здорово там все покрушить до прибытия охраны.
Мария Ричардсон с топориком в руках напала на беззащитную картину Веласкеса «Венера с зеркалом и Амуром» (в национальной галерее) и здорово ее испортила – в знак протеста против правительства (надо заметить, правительство было гуманно – дало ей всего лишь 6 месяцев тюрьмы).
Одно из самых излюбленных орудий борьбы – камни. Выбивали окна и витрины магазинов и общественных зданий (молотки так легко прятать в муфтах!). Из-за гнева суфражисток пострадала и редкая коллекция орхидей – камни разбили стеклянную крышу большой оранжереи.
Еще более устрашающий, а значит, действенный способ обратить на себя внимание – поджог. Испытанию огнем суфражистки подвергали почтовые ящики, нежилые дома (ну это все так, для острастки) и дома политиков. Однажды в театре активистки бросили в оркестр зажженный стул и подожгли занавеси в ложах. В Кембридже сгорела знаменитая университетская библиотека Св. Иоанна, в Лондоне – один из самых больших храмов города, церковь Св. Екатерины. Пытались поджечь и Вестминстерское аббатство.
Но джентльмены стояли насмерть и не сдавались – предпочитали арестовывать активисток, нанимать дополнительную охрану и пользоваться особым туннелем под улицами (именно этот способ избрали министры). Разгул страстей остановила Первая мировая война. К выборам британские женщины были допущены лишь в 1919 году (позже Новой Зеландии, Австралии, Норвегии, Канады, Германии, Польши, России и, что характерно, Азербайджана).
Феминизм в моде ассоциируется с мужеподобностью и асексуальностью. А между тем в ходу был слоган: «Суфражистка всегда должна выглядеть элегантно». Кстати, отличить активистку движения за равноправие от отсталой домохозяйки помогала цветовая гамма. Сторонницы суфражизма носили платья, в которых присутствовал триколор: зеленый (надежда), белый (чистота) и фиолетовый цвет (свобода и достоинство). В этом сочетании зашифрована основная формула суфражизма: «Дайте женщинам выборные права» («Give woman vote»= green+white+violet). Триколор красовался на шляпах, ремнях, бантах, сумках и нижнем белье…
Ну а чтобы уж совсем не перепутали с матроной, думающей только о муже, кухне и детях, феминистки надевали брюки. Вернее, поначалу «блумеры» – шаровары под юбкой до колен, стянутые на лодыжках. Названы они были в честь известной американской суфражистки Амелии Блумер. Впервые в Старом Свете о них написали в 1851 году. Но и спустя полвека этот символ суфражизма вызывал болезненную реакцию у его противников.
Как писали газеты в 1911 году, «17 марта около 6 часов вечера на Крещатике появились три дамы, облаченные в шаровары. Мигом вокруг них образовалась толпа. По адресу дам отпускались скользкие реплики, поднялся шум и крик. За считаные секунды толпа выросла до тысячи человек, окруживших несчастных женщин. С огромным усилием им удалось пробиться к одному из модных магазинов и укрыться в нем, но толпа не разошлась, а осталась стоять возле витрин, продолжая кричать».