В прогулке за смыслом
Недавно вышел в прокат фильм Роберта Земекиса «Прогулка», в котором рассказывается о прохождении французского канатоходца Филиппа Пети по тросу, натянутому между башнями-близнецами Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке.
Судя по аннотации и рекламным постерам, фильм должен был стать набором захватывающих панорам Нью-Йорка с высоты птичьего полета, рискованных трюков самого канатоходца в 3D и незатейливой любовной линии главного героя и его подруги, разворачивающейся на фоне Парижа 70х годов – опять же в 3D и на фоне приятных парижских видов. Однако фильм подобных ожиданий не то чтобы не оправдал – он попытался их превзойти, представив зрителям подобие психологической драмы с внутренней борьбой героя, его страхами и сомнениями, предательством друзей, и, наконец, счастливым преодолением всех препятствий.
Проблема этой драмы оказалась лишь в том, что, по сути, сюжет фильма был сведен к истории о канатоходце-фанатике, которому непременно хочется натянуть свой канат там, где ходить по нему запрещено и потому главной его целью является игра в кошки-мышки с охранниками торгового центра Нью-Йорка. Снять фильм о жизни Филиппа Пети в напряженно драматическом ключе, да еще и при такой интерпретации этого самого драматизма, достаточно сложно, по крайней мере, Земескису это не удалось. Получилась странная трагикомедия с длинными речами, метафорами про гроб, сомнениями героя в верности своего решения и стойким ощущением, что герой, вероятно, занимается спасением мира, а не ищет способы обмануть полицию, пробраться на закрытый объект и пройти там по веревке.
При этом не стоит винить в возникновении неуместного пафоса сам сюжет фильма: человек, мечтающий и идущий к своей мечте уже давно стал рабочей лошадкой Голливуда, достаточно вспомнить эпопею «Уличных танцев», «Бурлеск» с Кристиной Агилерой и прочие истории Золушек, наделенных талантом и целеустремленностью.
Однако в отличие от них, «Прогулка» Земекиса не смотрится так же легко и с сопереживанием: то ли подкачал недостаток драматизма в финале, при гипертрофированном пафосе самого жизнеописания каскадера, то ли банально не хватает песен, танцев и полупостельных сцен, традиционно отвлекающих от слабого сюжета в голливудских сказках.
За отсутствием оных, фильм мог в конце концов, стать просто приятным римейком оскароносного документального фильма Джеймса Марша «Человек на канате» (2007) , однако Земекис, видимо, на документальность не претендовал, архивных записей не использовал, на роль Филиппа Пети, который сам снимался в «Человеке на канате», взял малопохожего актера, и в итоге получилось какое-то попурри, единственной интригой которого стала неопределенность его жанра.
Роберт Земекис. Прогулка
Фильм начинается с весьма схематичного пересказа биографии Пети: показано как он учился ходить по канату, зритель наблюдает множество разрозненных, но одинаково занудных кусочков, в каждом из которых Пети бредет по натянутой веревке между двух деревьев то во дворе родительского дома, то во дворике школы искусств. Затем в фильм внезапно врывается атмосфера трагедии, бедного мальчика выгоняют из дома, злой отец практически проклинает бедолагу, которому приходится странствовать без денег и зарабатывать на жизнь уличными выступлениями. Затем – влюбленность в певицу Ани, фильм превращается в историю любви, голубки обрели друг друга и свое счастье, юный Филипп складывает человечков из салфеток и беспрестанно рассказывает возлюбленной о своей мечте пересечь пропасть между башен близнецов в Нью-Йорке по канату. Идея поглощает парочку, они начинают искать денег на переезд в Нью-Йорк, и отсюда история плавно перетекает в повесть о великой мужской дружбе: у пары уличных артистов откуда-то возникают друзья, помогающие им материально, однако не имеющие постоянной работы, которая мешала бы им бросить все и отправиться в Нью-Йорк за компании с увлеченным Филиппом.
В Нью-Йорке начинаются долгие приключения героев и поиски способа проникнуть на крышу здания, обманув охрану, что, видимо, должно вызывать искреннее сочувствие и сопереживание зрителя. В какой-то момент даже друзья одержимого канатоходца, кажется, приходят в уныние и решают, что все же Филипп несколько ненормален. Но герой не сдается, ругается со всеми, кричит, что справится в одиночку, что это его долг, и пускай даже ящик с тросом и креплениями станет его гробом (цитата из, вероятно, кульминационного монолога фильма), он не отступится и сделает «что должен». Наконец, все обнимаются, рыдают и соглашаются быть с ним до конца в горе и в радости. После этого начинаются опять же долгие и утомительные описания подготовки трюка, настоящий хоррор, в котором охранник чердака то приходит, то уходит, то спит так, что героям начинает казаться, что он мертв.
Как апогей этого ужастика на крыше появляется неизвестный – и в кромешной тишине, под освещающей зловещие силуэты небоскребов луной бравый Филипп начинает медленно идти на пришельца сжимая в руках металлическую дубинку.
Однако уже ожидаемой крови и всеобщего оживления не случается – неизвестный исчезает так же внезапно, как появился. Наконец, по истечении второго часа фильм достигает кульминации – Филипп под клавишные переливы бетховенского «К Элизе» (звучащего, вероятно, для придания торжественности моменту) проходит по тросу, а затем в сопровождении конвоя полиции уходит, как говорится, в закат. При этом почти в замедленной съемке показываются, как злые полицейские грубо толкают невинного каскадера, он идет, спотыкаясь, а вокруг него расступаются толпы аплодирующих рабочих с праздничными лицами, и его девушка шепчет ему: «Посмотри, они уже другие, они изменились». Эта сцена была бы, пожалуй, лучшей в фильме, если бы изображала казнь великого революционера или Иисуса Христа, ведомого на распятие. Однако Пети ни первым, ни вторым не был, праведный гнев зрителя на жестоких полицейских и несправедливость закона спадает, а между тем фильм уже и завершается вручением канатоходцу бесплатного пропуска на смотровую площадку торгового центра.
На том драма и заканчивается. Ни красивых видов города, ни слащавой любовной истории, ни психологической трагедии о страданиях талантливого артиста не всех драматургических ходов и жанров. Складывается ощущение, что режиссер сам не мог определить, чего он хотел от своего фильма, и потому свалил все, бывшие в его голове, режиссерские идеи в одну кучу и предложил зрителю самому в них разбираться. Дай бог, чтобы остальным зрителям этот поиск смыслового единства фильма все-таки удался.
