Коррида с Быковым

По поводу размышлений великого учителя литературы Димы Быкова о Сергее Довлатове в «Собаке.ру».

По Быкову, «Довлатов перестал быть актуален. Он писал о страстишках, а в России начались страсти». Как же это Чехов и Лесков все о страстишках писали? Когда вокруг были же нечаевцы… А народ по сей день читает.

Быков пишет о мелкотемье Довлатова. Это у Довлатова-то мелкотемье? У него судьба и опыт вполне хемингуэевы. Но вместо войны – эмиграция. А это всегда фронт. Плюс к маме-папе-водке-бабам-женам, детям и тусовке это колумбово-ермаково-баренцево-нансеново завоевание новых земель.

А вот как поразительно объясняет Быков популярность Довлатова у «офисных мальчиков»: «Американский философ и политолог Ёсихиро Фрэнсис Фукуяма провозгласил конец истории, а мы провозгласили обывателя ее венцом. Ну в самом деле, зачем борцы? Давайте есть, давайте, наконец, жить, давайте ездить за границу. И на этом фоне довлатовская проза как нельзя лучше пришлась ко двору, потому что в довлатовской прозе нет трагедии, а есть мелкие неприятности, нет самоубийства, а есть похмелье».

Так вот, любят Довлатова за то, что он путешественник, авантюрист. Он из тех, гумилевских капитанов, открывателей новых земель, «для кого не страшны ураганы, кто отведал мальстремы и мель». Мальчики-то как раз понимают: одно дело – не вылезать из уютной квартиры на улице Рубинштейна, а другое – сесть в самолет с мамашей и песиком в сорок лет, без ни фига английского, без ни фига денег, и попилить куда-то на другой конец земли, в неведомое и без гарантий. Вы пробовали? Я – да, поэтому знаю, о чем говорю. Это «ценности обывателя»? Быков просто рамсы попутал.

***
А вот это уже подлые строки: «Довлатов – это состояние похмелья, состояние очень печальное, трезвое, горько-ироническое, тяжелое, но немножечко стыдное и, в общем, жалкое. Главное же, что это состояние не приводит к настоящему катарсису». Это Быков отплясывает на могиле человека, который, как и Есенин, как и Высоцкий, погиб от водки. Но читай – от внутренней боли. Потому что «трещина мира прошла через сердце».

***
Почему он вдруг набросился на Довлатова? Думаю, не из зависти. Быков убежден, что давно уже занял какое-то великое место в пантеоне русской литературы. И народ ему реально рукоплещет. Так что нет резона завидовать. Тут другое.

«Есть две стратегии поведения в эмиграции. Одна – активное, даже несколько агрессивное инкорпорирование себя в корпус американских жителей, в американскую проблематику, абсорбция. А есть другая стратегия. Это стратегия Брайтона». Это пишет чувак, никогда эмигрантом не бывший, но вот прям знает. Вот прям как из «Аризоны дрим»: рыба не думает, она знает. Многим не дает покоя этот наш Брайтон, маленький Советский Союз имени 1974 года. Илья Цинципер, создатель «Афиши», встретил меня 20 лет назад, положив ноги на стол:

– Ты там, Юля, на своем Брайтоне совсем от жизни отстала. У нас тут капитализм. Нет больше андеграунда. Есть лохи и успешные люди.

Сколько было понтов. И презрения ко мне, «возвращенке». И вот эта неприязнь к вернувшимся, а уж тем паче к оставшимся в чужих землях, как-то лихо нынче шифруется. Антиэмигрант – это же не антисемит, да? Но их много. В Питере аж целая 9-я секция Союза писателей. Кстати, следующим номером у них идет Набоков, прям следом за Довлатовым. Он просто в очереди на перевод «из первого ряда русской литературы в третий – где ему и место». Уже читала о раздутости фигуры Набокова «эмигрантскими кругами на эмигрантские деньги».

Дойдет и до Бунина. Пинать мертвого льва – приманка. Будет резонанс.

Юля Беломлинская