Кинетическое искусство в России
Текст и фото: Марина Гончарова
Грандиозный привет от века XX веку XXI. И его взялся передать ЦВЗ «Манеж» своей новой выставкой. Она лабораторная, исследовательская, экспериментальная, всесторонне раскрывающая тему. Кинетизм – это когда посредством движения и света, иногда еще и звука, и пяти чувств, создаются произведения искусства. Развитие технологий было тем вызовом окружающего мира, на который художники непременно должны были ответить, хотя корни явления уходят в более дальние области времени, например, к Леонардо да Винчи. Смысл и цель кинетизма состоит в оживлении произведения искусства в коллаборации с оп-артом, саунд-артом и синестезией.
В России развитие кинетизма инспирировал еще и революционный переворот 1917 года типа несущий в себе новизну и свободу. Бессмертным телам полагались бессмертные произведения искусства. Кинетическая футуристическая эйфория продолжалась лет 10-15 и затем была сведена на нет как нечто слишком радикально меняющее народное сознание и следовательно опасное. Это были преимущественно московские 10-15 лет, Петроград практически не участвовал. И здесь интересно – опять вмешиваются политика и среда. Во-первых, мятежи и репрессии не прекращались, к тому же голод до 1924 года, и ансамблевая имперская концепция города не пускала кинетические объекты в себя. А наиболее эффектно и, может, даже эффективно они выглядят именно во внешней среде, не в интерьере, что с успехом и применяется в архитектуре, градостроительстве, организации пространства.
Так или иначе, звездой того периода стал главный русский конструктивист Владиимр Татлин и его Памятник III-му Интернационалу. Первоначально объект намеревались установить в Петрограде таки, но не установили нигде. Все кончилось тремя моделями, которые были одна за другой потеряны несколькими крупными музеями страны. Башня Татлина стала классикой кинетизма. Ко всем правильным составляющим она была еще и функциональной, утилитарной. Ну и собственно мир до сих пор равняется на нее как на образец «машинного искусства» – так называли деятельность Татлина известные западные художники, его современники. «Фонтан света» Ай Вэйвэя в Лувре Абу Даби, новый жилой дом «Патриарх» в Москве и так далее.
В 1960-70-е годы советские кинеты вышли из тени снова. И звездой этого периода можно назвать Вячеслава Колейчука, который создал огромное количество очень разных кинетических объектов. Инспирировало новый футуристический виток открытие космоса. Советское государство захотело быть современным во всем, и художники получили госзаказы на освещение башен Московского Кремля к 60-летию советской власти и создание благоприятной искусственной среды внутри космических кораблей. Но в дальнейшем кинетизм и в мире тоже отмечался уже только точечными появлениями несмотря на бурный технологический прогресс. Изменилась его роль – из партнера он превратился в альтернативу, поменял знак с & на VS. За каких-то 20 миллениальных лет гаджеты направили сознание человечества по другому, чуть ли не противоположному, пути. И оно, человечество, испытывая пиетет и любопытство, безмерно удивляется, глядя на великолепных кинетических мастодонтов. И эта выставка именно благодаря своей скрупулезности и полноте наводит на мысль, что грандиозный привет века XX веку XXI – прощальный.
Например, в экспозиции есть темная комната с лазерными лучами, биоритмы проходящего сквозь них преобразуются в звуки. Некая система исследования себя. Я шла по центру, между двумя лазерными блоками, и больше всего меня занимал тактильно-виртуальный опыт прохождения лучей – я их рву\ломаю или они проходят сквозь меня, причем и ассоциации тут же подкатили – грабеж банка или кража шедевра из музея. И поведенческая модель выстраивается сама собой. И я же несколько раз прошла – туда-сюда, туда-сюда. А звуковые преобразования меня вообще не цепляли. Художник – об одном, а зритель – о другом. Такая вот кинетическая история.
