Когда патриотизм доходит до абсурда, нужно хотя бы называть вещи своими именами
Сижу в Публичке, листаю журнал «Огонек» 1914 года. В № 30 за 27.07 – царский манифест о войне с немцами, а уже в № 35 за 31 августа – очерк Б. Садовского «Петроград в русской поэзии» про переименование Петербурга.
«18 августа 1914 года. Высочайшим повелением С-Петербург переименован в Петроград…
Петербург (особенно Санкт-Петербург!) не укладывается в стихи и безнадежно прозаичен. Оттого его нет в русской поэзии. Его заменяют Невой, Петра твореньем, градом Петровым, Петрополем. И вообще это придумал Пушкин в “Медном всаднике” – “Над омраченным Петроградом дышал ноябрь осенним хладом…”
Петербургские повести Гоголя – страшная фантастика, достигшая своего апогея в романе А. Белого “Петербург”. С этой кошмарной книгой кончаются литературные ужасы петербургского периода… начался Петроград.
Нынешним поэтам подобает широко восславить Петроград в своих стихах. Чуждая кличка спала, как чешуя, с российской столицы, и как Феникс, возник перед нами исконно-русский славянский город – Петроград».
Что началось с рокового переименования Петербурга, хорошо известно. Сегодня, кстати, тоже 18 августа, только по новому стилю. Во всем остальном стиль остался прежний. Совсем недавно, когда у нас с Турцией был напряг, я слышала разговоры о том, что улица Жуковского нам ни к чему – у Жуковского матушка была пленной турчанкой, и не случайно он Пушкина от дуэли не уберег…
Светлана Мазур