Блоги #NaNevskom

Самый северный западный рай

Текст и фото: Марина Гончарова

Текст и фото: Марина Гончарова

После дня рождения Петра I в моей голове угнездилась вдруг назойливая такая мысль о том, сохранили мы его сокровище, город Санкт-Петербург, или нет. Отвечая на вызов сознания, я пришла к выводу, что, нет, мы его сокровище не сохранили. Мы сохранили камни, постепенно профукав генеральную идею, заложенную великим мечтателем под фундамент Петропавловской крепости.
О чем же генеральная идея первого императора? О том, что город Санкт-Петербург – это инновация, это русский каталог всего лучшего на Западе, это самый северный западный рай. Никто и никогда не пытался совместить разные цивилизации в одном географическом пространстве. Проект был настолько радикальным, что его ненавидела вся патриархальная Россия целых двести лет.
Мне кажется, если бы Петр вдруг ожил и пришел тихо, не узнанным, в свой прекрасный город, он бы не понял. Он бы недоумевал – почему город все тот же целый век.
Конечно, стоишь на рукотворном холме Таврического сада, насыпанным по приказу Потемкина, или на Троицком мосту, по которому Пушкин на дуэль последнюю умчался, и оторопь берет, мурашки по коже бегают. Все петербургские символы, знаменитые, легендарные и малые, диктуют нам реальное поведение. Петербургский человеческий тип естественно, воспроизводится и генетически, но больше он создается городской средой. Можно подумать, что Петр трудился не зря, но получается, что зря. Потому что в среде, которая не обновляясь, формирует ментальность, сознание тоже не новое. Замкнутый круг – не новое сознание не может создать новую среду, не новая среда не может создать новое сознание. Когда это случилось?
Судя по всему, во второй половине XX века. Крепкие исторические постройки настолько достойно перенесли блокаду, что их нужно было только восстановить и сохранять дальше. Кстати, в цемент при строительстве петербургских зданий добавляли творог, и с течением времени стены становились все крепче, даже и не взорвать иногда с первого раза. (Типа подводных свай венецианских палаццо из лиственницы, которая от воды за тысячелетие стала как камень.) Еще в стены петербургских зданий до конца XIX века (до появления металлических перекрытий) вставляли металлические полуколонны, что тоже сильно укрепляло их.
Так или иначе, к концу XX века город имел удивительно высокую степень сохранности. Дома и дворцы подвергали капитальному ремонту и реставрировали. Необарокко поддавлось этим операциям вполне успешно. С модерном из железобетона дела обстояли хуже. На место некоторых домов, разрушенных в блокаду, был аккуратно встроен сталинский ампир, внешне очень напоминающий северный модерн. Короче, ансамблевость кварталов не нарушалась. Новизна не планировалась. Это было связано с партийными директивами, осторожностью архитекторов, отсутствием технологий, советским фундаментализмом, болотистыми и песчаными почвами, высотным регламентом, ностальгией. Город стал заложником своей истории и охранной грамоты ЮНЕСКО, в которой прописано сохранение сетки улиц. Чиновники перестарались в напрасной надежде получить транши – опять же на реставрацию! – и застолбили таким образом значительные пространства. Не отдельные здания, как во всем цивилизованном мире, а целые микрорайоны в исторических частях. В начале XXI века стали появляться здания в стиле хорошенького историзма, несмотря на высказывания известных теоретиков архитектуры о том, историзм Петербургу противопоказан.
Современное строительство ушло за Большеохтинский мост, оригинальное название которого мост императора Петра Великого. Вот так император сам и показал, куда идти. Один из самых красивых мостов Петербурга, ему скоро сто десять лет. Красота его высокотехнологичная, он считается выдающимся инженерным сооружением и памятником архитектуры. Технология, по которой мост построен, такая же, по которой построена Эйфелева башня, это метод клепки металла.
Понятно, что неминуемо надо будет обсудить «Лахта-центр», который экс-»Охта-центр». Аналог – The Cherkin, или башня 30 Sent Mary Axe, штаб-квартира Swiss Re в Лондоне. Один из десяти самых суперических проектов Нормана Фостера, претендующий на звание первого экологического небоскреба. 180 метров высотой, нижние этажи открыты для общедоступного посещения, верхние тоже – там много ресторанов. Но! Сексуальный огурец\ эротическая сигара (народные названия башни) находится в самом центре Лондона, рядом с Ковент-гарден, Вестминстерским дворцом, Лондонским мостом и другими знаменитыми историческими объектами. Никому в голову не пришло, что это аморально и антиэстетично, архитектурный шовинизм не приветствуется.
Историческая петербургская архитектура помимо красоты и воспитательной функции несет в себе еще функцию развития личности. Затейливые фасады были измыслены не для одного украшательства жизни. В богатых завитушках декора свет играет с тенью, заставляя глаза посылать в мозги сложные сигналы, побуждающие к работе мысль и воображение. В условиях абсолютной равнинной местности, в которой пребывает наш прекрасный город, это гениально. Ленинградские новостройки, особенно 1970-х годов, условие это, полезное для психического здоровья населения, сначала соблюдать не стали, но теперь постепенно исправляются. Тем более, что современные представления о красоте уже сильно отличаются от академических. И баланс меняется – историческая застройка нуждается в свежей крови, в новых эффектных архитектурных созданиях, благодаря которым она тоже обновится. Лично мне «Лахта-центр» нравится, он дает пищу фантазии, он поражает визуально. В его интерьерах возможно присутствие современного искусства разных жанров, которое в Петербурге никак не может прорвать упорную классическую оборону и регулярно вытесняется на обочину.

Петр I с успехом построил и Вавилонскую башню, привозя в самый северный западный рай все лучшее в человеческом аспекте. Но без присмотра (даже императоры смертны) она разрушилась, и Александр Пушкин уже на развалинах предлагал дать каждому по золотому самовару, только бы не ездил в Петербург. Золотые самовары предполагалось давать тем, кто ехал город не любить, а потреблять. Зашла сегодня в парадную, а там кипа газеток районных лежит на почтовых ящиках, называется газетка «Измайловская слобода». Кажется, мы приплыли.

Предыдущая статья

Красные венецианские зеркала

Следующая статья

Мой Невский