Роман добровольца: новое военное слово
Роман добровольца: новое военное слово. В культуре тоже нужна спецоперация
Мы становимся свидетелями рождения новой военной литературы. Сначала появились стихи, воспевающие подвиги, поднимающие дух, разделяющие боль потерь. Они звучат на острие и мгновенно доходят до читателя. Не случайно в тяжелые времена поэзия становится необходимой, как воздух. Но подтянулась и военная проза. Национальную литературную премию «Слово» получил роман петербургского писателя и добровольца Дмитрия Филиппова «Собиратели тишины». Он охватывает отрезок с 1941-го по 2023 год. Написан частично в окопах под Авдеевкой, между боями, соткан из рассказов, коротких заметок, записей в соцсетях. Автор очень боялся не успеть его закончить, ведь на войне каждая строчка может стать последней.
Роман добровольца: новое военное слово
Почти сразу после получения премии Дмитрий Филиппов был ранен и попал в госпиталь, поэтому смог сам представить свою книгу в Москве и в Петербурге. В библиотеке имени Лермонтова петербуржцы задавали Дмитрию самые разные вопросы: и как литератору, и как человеку военному, награжденному медалью «За воинскую доблесть».
Сколько правды в вымысле
– Главного героя я частично списывал с себя. Здесь мне придумывать практически ничего не пришлось. Надо было просто сесть, записать и расставить акценты. Выдумано, может, процентов 10. Это можно воспринимать как прозу документальную, автофикшен. Все события, особенно штурм Авдеевки, все происходило на самом деле, я был участником и находился в самой гуще событий. Рассказано там ровно столько, о чем можно рассказать. О многих вещах, которым я был свидетелем, пока говорить не имею права. И с точки зрения секретности, и с точки зрения этичности. Возможно, такое время настанет и можно будет рассказать обо всем.
Какой она будет – победа
– Самое ужасное и неприятное, что мы все – и здесь, дома, и там, на фронте, – мы все стали привыкать к этой войне. Она стала частью нашей жизни, и такое чувство, что так будет всегда и она никогда не закончится. И мы мысленно внутренне живем в этой парадигме. Надо держать всегда в голове, что война закончится, и обязательно нашей победой. По-другому быть не может. А вот что такое наша победа и что мы хотим – на этот вопрос вы ответ от меня не услышите. Я буду разговаривать максимально честно и откровенно. У нас сформулированы цели и задачи СВО, но сейчас все практически переросло в полноценную войну с коллективным Западом. Что будет дальше – прогнозировать сложно. У нас есть конкретная задача, глобальная цель неизвестна. Рассуждать об образе победы нужно очень осторожно. Я долго рассуждал на эту тему и пришел к простому для себя ответу: мы воюем за правду. Она состоит из простых вещей: чтобы можно было спокойно говорить на русском языке, не боясь, что тебя за это схватят языковые патрули. Чтобы можно было спокойно читать русскую литературу. Думать, о чем хочешь, и говорить об этом. Вне зависимости от того, где ты находишься: в Москве, Петербурге или на Донбассе. Это единая объединяющая парадигма Русского мира, вот мы воюем за нее. А какая будет финальная точка этого конфликта – покажет время.
Вдруг пошли стихи
– У меня мышление прозаика, проза мне ближе и интереснее. Но оказался в Донецке – и неожиданно пошли стихи. Раз пошли, так пошли, специально тормозить и останавливать этот процесс я не стал. Надеюсь, в ближайшее время они выйдут отдельной книгой. Первые строчки стихотворения «Илья Муромец» мне приснились в располаге. Я среди ночи проснулся, записал их, они мне показались просто гениальными тогда. С утра перечитал, понял, что ерунда какая-то получается. Но вот эти образы остались, я весь день думал об этом, и к вечеру у меня родилось стихотворение.
Взгляд из окопа
– Для друзей я важен не как писатель и поэт. Для них я важен как сапер, как боевая единица. Все остальное второстепенное. Но говорили: молоток, все четко описал. Не согласен, когда мой роман называют лейтенантской прозой. Взгляды солдата и лейтенанта отличаются. Это другой простор мышления. Взгляд из окопа совершенно другой: тебе кажется, что на тебя летит все железо на свете.
Литература о той войне
– Если говорить о той войне, для меня безусловным нравственным и литературным ориентиром является роман Ивана Акулова «Крещение». Это величайшая книга о Великой Отечественной войне. Мощнее которой, наверное, нет. Были написаны многие прекрасные романы: «Живые и мертвые» Константина Симонова, повести Константина Воробьева «Убиты под Москвой», военные повести Казакевича. Очень сильная авторская плеяда тогда поднялась, но роман Акулова для меня на первом месте. Если говорить о прозе малой, тогда это Вячеслав Кондратьев – его повести «Сашка», «Отпуск по ранению».
Мой позывной «Вожак»
– Когда человек уходит на фронт, свое мирское имя он меняет на военное.
Когда проходило боевое слаживание под Петербургом, в какой-то момент командир сказал: «Вам вечер подумать – каждый должен придумать себе позывной». Нам их никто не выбирал, мы их придумывали самостоятельно. Первоначально я себе выбрал позывной «Писатель». Но он у меня не прижился: то ли долго произносить три слога – в общем, не прижился. И уже в Донецке была ситуация: мы выходили на задачу – нужно было провести инженерную разведку, – я был в группе, у меня был опыт сапера еще в Чечне, я там многому научился, и один мой друг, позывной «Малой» (погиб под Авдеевкой), тогда сказал: «Ну что, веди нас, вожак». И прилипло. Значит, сама судьба выдала мне позывной.
Война меня изменила
– Меня война изменила парадоксальным образом: я стал спокойней, я стал добрей. До СВО был такой горячий рубаха-парень – достал шашку и в бой. Разные там литературные дрязги-склоки… Был очень нетерпимый к чужому мнению. Сейчас в этом отношении я сильно поменялся – наверное, потому что видел человека на войне в разных его проявлениях. Как проявление высочайшего духа и героизма, так и проявление величайшей низости и трусости. Но бывает, что все это происходит в одном человеке. Человек сначала испугается, струсит, война его раздавит. А потом он будет грызть себя – и в следующий раз поступит уже по-другому.
Ощущение смерти рядом
– Это ощущение абсолютного ужаса, который в тебя проникает. Оно очень быстро проходит, но память об этом мгновении – она с тобой останется на всю оставшуюся жизнь. Я понимал, что этот опыт необходимо зафиксировать. Наши телеграм-каналы дают фактуру, дают понимание, что происходит, но не дают понимания, как это происходит. Есть тяжелые вещи – потери друзей, ощущение страха и ужаса, когда смерть проходит рядом с тобой и ты понимаешь, что каким-то чудом почему-то, непонятно почему, остался жив.
Сможем ли мы когда-нибудь жить мирно
– Вся эта оголтелая ненависть лечится отключением от телевизора. Меняется культурный политический посыл – и постепенно мозги возвращаются на место. Насколько тяжелой и страшной была чеченская война – обе,
и первая, и вторая. Казалось, что всё, никогда мы с чеченским народом не то что сосуществовать рядом, но вести какой-нибудь диалог не сможем. И вот прошло 15–20 лет – и мы бок о бок с чеченцами воюем и называем друг друга братьями. Я уверен, что крест на Украине ставить не надо.
Роман добровольца. Дмитрий Филиппов Собиратели Тишины
Собиратели тишины – кто они
– Я начинал СВО в саперной роте. Считается, что сапер хорошо выполнил свою работу, когда вокруг тихо, когда ничего не взорвалось, его никто не заметил, никто не обстрелял. Он тихонечко подполз: заминировал или разминировал, сделал проход. Так же тихонечко уполз. И вот эта мина, взведенная, но еще не сработавшая, именно она имеется в виду под взрывоопасной тишиной. И сапер делает так, чтобы она и оставалась тишиной, чтобы не превратилась в громкий и убивающий звук…
Поэзия и проза жизни
А потом Дмитрий читал свои стихи. Одно из них посвящено его другу с позывным «Калина», который прикрыл его собой от дрона-камикадзе, когда до безопасного укрытия оставалось всего 150–200 метров, но было понятно, что кто-то один до своих не добежит.
Новогоднее
И смерти нет, и дочка без меня
Уже не верит в Дедушку Мороза.
В Донецке на ветру не мерзнут слезы.
Здесь плюс четыре вот уже три дня.
Наш полк на волевых идет вперед
(точнее, то, что от него осталось).
И плечи гнет смертельная усталость,
И завтра не наступит Новый Год
Для пацанов, для тех моих друзей,
Что навсегда остались под Авдосом.
И Дед Мороз с румяным красным носом
Подарок не оставит у дверей.
Но мы сквозь грязь и снег идем вперед.
Мы – русский мир огня, добра и хлеба!
И тот из нас, кто дольше проживет,
Расскажет всем, как нам далась Победа.
P. S.
У Дмитрия есть телеграм-канал, где он публикует свои стихи. У его романа «Собиратели тишины» появилась аудиоверсия. А сам он снова в строю, выполняет боевые задачи. Читайте Роман добровольца, увидите всё своими глазами.
Больше интересного в рубрике «Город и горожане» : по ссылке…
