Проблема лишнего человека XXI века
Лишние люди встречались и раньше. Правда, в основном в литературе. А скоро, по прогнозам, в роботизированном мире все больше и больше людей могут оказаться действительно лишними.
Нет, без денег никто не останется – иначе кто же будет потреблять товары, произведенные роботами. Но как не деградировать, внезапно обретя кучу свободного времени и утратив ощущение полноты и осмысленности жизни? Как не выпасть из социума, не потерять, а найти себя? Координатор Центра прикладной урбанистики Борис Юшенков предлагает объединяться в сообщества и преобразовывать город.
НН Некоторые футурологи считают, что горожанин будущего – это человек, вышедший из Сети.
Борис Юшенков. Горожанин – это тот, кто предъявляет и реализует право на город. А это можно сделать, только выйдя на улицу.
НН Но пока индустрия компьютерных игр все успешнее затаскивает в свои миры будущих безработных.
Б. Ю. Многопользовательские игры – это одна из моделей будущего, когда роботы отберут работу, когда какие-то денежные подачки людям раздадут. И мне кажется, что молодое поколение специально приучают уходить в виртуальный мир, проводить там десятки часов подряд. Но реальные дела в офлайне могут вытащить из этих игрушек.
НН Ну выйдет молодежь из Сети – и чем займется?
Б. Ю. Можно познакомиться с соседями и единомышленниками. О чем-то договориться, с кем-то объединиться, что-то сделать сообща.
НН Реальный мир не будет таким ярким, эмоционально насыщенным, экстремально-приключенческим и при этом безопасным, как виртуальный.
Б. Ю. Вот смотрите, я сейчас провел 18 двухдневных семинаров в 18 городах Ленобласти, общался в основном со школьниками. И главный их запрос – общение с себе подобными в офлайне. Они говорят: хотим место, где можно потусить без мата, без водки и без взрослых. Там главная проблема – не от Интернета их оторвать, а от магазинов, где продают алкоголь. Есть распоряжение Дрозденко открыть в Ленобласти 65 молодежных коворкингов к 2024 году. В связи с этим решили узнать, чего хочет молодежь. Я спрашивал: что вы сами готовы сделать, что лично вас в вашем городе раздражает или вдохновляет? Два дня их раскручиваешь, и наконец кто-то из них говорит: я вот это хочу сделать, я готов. Генерируют идеи, голосованием выбирают лучшие.
НН Какие, например?
Б. Ю. Ну вот 27 октября в Приозерске пройдет рок-квартирник, посвященный «Алисе». Они сейчас связываются с Кинчевым, хотят попросить его пообщаться с публикой по скайпу.
НН Кинчев еще популярен?
Б. Ю. Там – да. Причем и у девятиклассников, и у 45-летних. У них большие планы – устроить общеобластной рок-фестиваль. И прогреметь, как Волосовский пикник.
НН А это что?
Б. Ю. А это Юра Сметанин. Пять лет назад он вернулся в Волосово после пятилетнего путешествия по стране и миру, во время которого успел жениться на японке. Вернулся и видит: скучновато что-то в родном городе. И замутил, как он говорит, пикник на полянке – музыка, диджеи, мастер-классы. Пять лет устраивал городу это удовольствие, а пятый пикник стал уже всеобластным событием с грантами на несколько миллионов рублей.
НН Кто он по профессии, этот Юра?
Б. Ю. Не знаю. Да какая разница? Я вот физик-ядерщик, и что? Кстати, самым востребованным элементом в коворкингах, судя по исследованиям, станут лектории: народ хочет образовываться, увлекаться чем-то новым, пробовать себя в другом качестве.
НН А если кто-то захочет организовать сообщество?
Б. Ю. Есть разные модели поведения. Есть модель героя: я сам, я всё знаю, мне никто не нужен. Есть другая: я всё знаю, но мне кто-то нужен, идите за мной. И такая: у меня есть импульс, давайте его обсудим и решим, как его организовать. Модель героя – это, например, Денис Старк, когда он, надев костюм с галстуком, вышел с метлой в свой двор-колодец и стал там подметать. Люди смотрят: вроде дворник, а вроде и нет. «Ты кто?» – «Я ваш сосед». – «Чего делаешь?» – «Подметаю» – «Зачем?» – «Мне не нравится тут мусор». – «А, ну подметай». Через два месяца вышли еще четыре человека с ним подметать, а через два года это уже стало общероссийским движением «Мусора. Больше. Нет».
НН Специалистов по так называемому клинингу роботы заменят в первую очередь, а потом и в другие профессии вклинятся. Город готов к массовому исходу из офисов и цехов? Новая архитектура учтет эту проблему горожан?
Б. Ю. Архитектура – это оболочка для той жизни, которая должна быть в будущем. Голландские архитекторы тратят 80 % своего времени от проектирования, обсуждая с будущими жителями проект: что там должно быть и как они там собираются жить. И только когда они это выясняют, начинают что-то рисовать. Когда я рассказываю про это нашим известным архитекторам, они смотрят на меня квадратными глазами: мы должны у жителей чего-то спрашивать? Мы и так годами согласовываем проекты с нашими ведомствами, да мы вообще тогда ничего не построим. Но вот молодые ребята из московско-парижской компании Orchestra начинают с социального проектирования. Прежде чем рисовать территорию, они пытаются выяснить местные культурные коды, чем люди там живут, чего им не хватает, что хотят сохранить во что бы то ни стало, чем предпочитают заниматься. Правда, в таком подходе есть серьезный минус. Эксперты, архитекторы, градостроители, технологи, социологи должны и что-то новое предложить, иначе не будет развития и квартал станет компиляцией существующих практик. Вот, скажем, Миллениум-парк в Чикаго – кто бы мог сказать архитектору: слушай, а сделай из нержавейки такое облако, отполируй, чтобы весь Чикаго в нем отражался. Никто бы не сказал, а Заха Хадид взяла и сделала.
НН И в социальной жизни современного мегаполиса нужны какие-то прорывы. Вот какая миссия у Центра прикладной урбанистики?
Б. Ю. Нас не финансируют олигархи, мы не получаем президентские гранты, мы хотим менять города силами самих городов.
НН Что-то уже получилось?
Б. Ю. Ну, например, «Телеграф39» в Светлогорске.
НН Какое-то ретро?
Б. Ю. Светлогорск раньше, до 1945 года, назывался Раушен, и там была база отдыха для элитных немецких войск. Туда завезли 300 сортов деревьев из Северной Америки, засадили весь город, получился прекрасный парк, в котором стоят дома. Плюс море, песок. Ну просто город-сказка. Гофман там сказки писал, дом его сохранился… И многие россияне, выйдя на пенсию, уезжают туда жить. Продают свое жилье и бизнес где-нибудь в Екатеринбурге, покупают в Светлогорске квартиру или дом и буквально за год становятся неравнодушными светлогорцами – начинают болеть за город: почему дерево срубили, с чего вдруг лебедь на озере замерз, зачем здесь эта застройка? И вот человек 50 объединились и сказали: хотим в городе что-то поменять, чтобы жить стало лучше и веселее. Глава города выделил им здание бывшего телеграфа, они пустили кепку по кругу – набрали 2 миллиона и сделали там ремонт. А главное – придумали много сценариев, которые позволяют им разнообразить свою жизнь и в городе что-то менять. Там есть проект «Карта-фикс»: если кто увидит какую-то бяку – брошенную железобетонную глыбу например, – он на карту города наносит точку и пишет: проблема такая-то. Эту карту открывают в городской администрации, и максимум через неделю, а то и тем же вечером бяка исчезает. А вообще, глава города каждые две недели приходит в «Телеграф» пить чай, и любой может за чашкой чая с ним поговорить.
НН Немецкому Раушену повезло больше, чем шведскому Ниену, который археологи откопали на Охте, а вместе с ним – несколько культурных слоев, начиная с неолита. Место раскопок называют Петербургской Троей. Нельзя ли создать сообщество по превращению этого места в археологический заповедник?
Б. Ю. Конечно, его ни в коем случае нельзя застраивать, это было бы преступлением, а надо законсервировать все эти слои и сверху создать музей. Со временем он может стать по туристической привлекательности вторым Эрмитажем. Но местным сообществам такие глобальные городские преобразования пока не по силам.
НН Можно хотя бы попробовать. Все-таки это и увлекательное и достойное занятие для петербуржца в свободное время, которое на нас наступает.
Б. Ю. Человек сам выбирает сценарий своей жизни. Если хочешь чего-то достичь, свободного времени у тебя не будет.
Исследования показывают, что в полдень воскресенья – время, когда мы обычно ничем не заняты, – мы меньше всего чувствуем себя счастливыми.
Светлана Мазур