Блоги #NaNevskom

Морская греза императора

Ровно одиннадцать лет назад этот текст об исторической петербургской нелюбви к нашему морю вышел в номере журнала «На Невском». И вот метро наконец-то протянулось до Невской губы, и первый за много лет опыт выхода к Финскому заливу визуально соединился в восприятии с цитаделью Газпрома, о чем в том числе шел разговор ниже. Вот такие бывают предвидения. А как все сложится дальше, посмотрим.

Текст: Марина Гончарова

Историки утверждают, что Петр I был очень упрям в представлениях о городской среде и часто рождал исключительно утопические проекты. Между тем зодчие не могли ослушаться царственного заказчика и делали так, как он велел, уповая на время, которое все расставляет по ранжиру.
Одной из главных императорских грез был Васильевский остров, определеннный как колыбель Санкт-Петербурга. Странным образом, именно факт окружения будущей колыбели водами Финского залива царь в своих планах не учитывал. “Вы не любите свое море”, – говорят приезжие иностранцы с удивлением. Подозреваю, что Петр I его тоже не любил. Морской порт, или Иностранный и Российский Корабельный Порт был устроен близ Стрелки Васильевского острова. На берегу же залива, при взморье, как говорили тогда, находились Галерная гавань, Галерная верфь, складские помещения, и «слободы, в которых живут морские служители, галерные офицеры и матросы». Канал Большой першпективы через весь остров должен был соединить грузовой терминал с торговым посредством прихода судов из Финского залива на Стрелку В.О. Фантастический план. Пассажирский терминал не значился в нем на тот момент ни под каким пунктом.
Канал, как известно, не прорыли, осталось сухое русло под названием Большой проспект В.О., порт на Стрелке В.О. постепенно сошел на нет, грузовой терминал и верфи более или менее здравствуют, море мы свое по-прежнему не любим. (Между тем, энергичное освоение территорий Васильевского острова, заброшенного из-за зыбучести почв, возобновилось в начале XX века, около ста лет назад, то есть давно.) Речные набережные Петербурга еще при Петре компенсировали морское фиаско, однако, главной задачей их возведения простые человеческие интересы типа «хрустального безмыслия» при созерцании вод тоже не назовешь. Прежде всего, они были одним из городских символов ампира, местом же прогулок горожан становились по инициативе самих горожан. Все флаги в гости к нам, может, и собирались, но причалить им было некуда, как, впрочем, и теперь.
Выход к нашему морю все более затрудняется. В принципе, в последнее десятилетие наиболее безболезненно это можно было сделать на прибрежной линии Васильевского острова – острова Декабристов. Потому что (если кто не знает) станция метро «Приморская» расположена на Голодае, острове, который отделяет от Васильевского река Смоленка и который ныне носит декабристское имя. Но город подступает к взморью все ближе и ближе, и формы этой экспансии все отвратительнее и все более напоминают городскую свалку. Зеленые насаждения практически погублены, залив загрязнен так, что купаться полезут только приезжие или пьяные, да, собственно, и пляж городской уже загублен, и все это дальше в Курортный район сносит к тому же. Говорят, когда город в своем элитном выражении (здесь имеется в виду стоимость недвижимости, а не цвет нации) подойдет совсем близко к двойной балтийской волне, ее закроют от взоров остальных кондоминимумные заборы. А что, спасти береговую полосу для людей иначе никак?
Начнем с близкого. Ялта с двухярусной набережной. Первый ярус – череда простых бетонных плит вдоль пассажирских лайнеров, около моря, взбираясь на пирсы, опускаясь на пляжи, отдыхая на скамейках, болтая с рыбаками, разглядывая яхты на причале, катаясь на теплоходиках – до самой Ливадии. Второй ярус – широченная аллея с мозаичным как в палаццо полом, экзотическая растительность, беседки, увитые цветами, рестораны, концертные залы, казино, канатка, магазины, фонтаны – до самой Ливадии. И с обоих ярусов слышно как гудят феерической красоты корабли (все флаги точно в гости), выходя на рейд, и видно, как они делают магический круг, уходя в открытое море.
А вот Париж. Нет моря, есть Сена. И порт прямо в центре города. Скамейки, ивы, влюбленные, туристы, баржи, шаланды, яхты (все маленькие суда, потому что длина набережной всего 1100 метров). И очень интересный тип эскапизма прижился у парижан благодаря хорошему отношению к берегам: недешевая жизнь на баржах, особенно ценятся виды на Елисейские поля. В Петербурге даже к благоустроенным набережным Невы (Мойки, Фонтанки) причаливают только прогулочные теплоходы и катера, причем к самым удобным и красивым пристаням. Не посидеть у воды, не посмотреть на воду, а только хлебай суету вокруг да выхлопные газы плавсредств нюхай. Нет середины, или коммерция без меры или запустение и хаос. Скоро неоткуда будет смотреть в белые ночи как солнце садится за море и почти сейчас же восходит над ним. С Марсова поля море не видно.
Марсель обзавелся своим пассажирским терминалом, проект его, между прочим, был награжден национальной Академией архитектуры, серьезный подход. Севернее Старого порта (грузового) построен трехуровневый пассажирский терминал, причем эта стройка является частью обширного проекта благоустройства марсельского порта в рамках программы «Евросредиземноморье». Первый и второй уровень – бытовые, то есть багажные отделения, зоны ожидания, рестораны. Кстати, на втором уровне церковь. Но третий – это восторг: терраса 3900 кв.м., панорама порта для всех желающих. Постепенный снос морских складов дал возможность разбить вдоль береговой линии Приморский бульвар. Вообще говоря, ситуация была (в смысле – грузовой терминал, склады, верфи) совершенно как в Петербурге, но разрешилась великолепно.
Набережные Темзы, Лондон. Историки архитектуры называют их зонами для активной жизни горожан. Невероятной красоты виды, особенно ночные. Деревья. Под ними места для отдыха, еды, разговоров, поцелуев, лицезрения реки, архитектурных сооружений на другом берегу, луны на небе. Хватает также пространства для катания на велосипедах и сидения на парапетах. Боже.
Нью-Йоркский морской порт и есть его исторический центр, отсюда можно увидеть и Гудзон, и Ист-ривер, и мемориал «Титанику». От его набережной можно плыть к статуе Свободы на легкой красной пластиковой лодке, кто хочет, тот и плывет. Нью-Джерси (это порт) занимает второе по значению место в США. Можно гулять по пляжам Нью-Йорка 15 миль (около 24 км) в любое время дня и ночи, все вдоль моря, пардон, океана. (При вынужденном обмене Бродский вынужденно выбрал лучшее, может, он уже и не хотел после того приходить умирать на Васильевский остров.) В 20-е годы воды в бухтах города были столь грязными, что назывались «мертвой водой». Туда специально приводили после рейса корабли, чтобы моллюски и другие организмы чистых океанических вод отлипли по причине погибели. Спокойно стояли в воде и деревянные сваи причалов. Лет 60 назад ньюйоркцы задумались об экологии. Были введены гигантские штрафы загрязнителям среды, построен завод по переработке мусора. В результате вода стала такой чистой, что туда вернулись не только редкие породы рыб, но и микроорганизмы, и ракообразные, которые едят сваи, лодочные днища, а также старинные музейные корабли. Эксперты срочно разрабатывают методы борьбы за плавсредства без ущерба для вредителей чистой воды. Также решено, что, несмотря на неземную красоту деревянных свай городских набережных, им найдут замену в других материалах. Как легко административный аппарат поворачивается из стороны в сторону и реагирует на проблемы однако.
Интересно, какие границы во времени имеет греза? а в пространстве? Может, мы пытаемся их перейти, давая морские названия – гостиница «Прибалтийская», Морская набережная, Морской фасад? Но метафизику не одолеть этимологией, не одолеть топонимикой, и мы отступаем. Может, лучше вызвать отряд мусорщиков, нанять бригаду архитекторов, привлечь толпу инвесторов? Вот, Газпром, например, генерально спонсирует «Зенит», (и тот чемпион), а цвета команды между тем сине-голубые, морские. Может быть, и набережная наша по плечу добытчикам газа? Окупятся вложения быстро и не одними лишь деньгами, а славой города, морской славой.
Но вот что я думаю. Не разработать ли сначала (или угадать) новую грезу, новую утопию, не вдохнуть ли в нее призрачную жизнь и не устроить ли морской бой магических субстанций? Типа потешных праздничных боев, традиционных для стран буддизма. Причем можно не бояться, алюминиевый змей с эмблемой «XXI в.” без сомнения одержит победу над матерчатым драконом с эмблемой “XVIII в.», но мы должны это видеть. Майка лидера в движении вверх по течению почернела уже от пота, четвертое столетие не меняли.
«На Невском», июль 2007

Предыдущая статья

В Бахрейне пройдет чемпионат мира по аэротрубным дисциплинам

Следующая статья

История одной визитки