Клиника эстетической медицины DEGA: cкальпель художника
«Точность хирурга. Виденье художника» – под таким слоганом эксперты клиники эстетической медицины DEGA работают со дня ее основания. Кстати, название клиники отсылает не только к французскому импрессионисту, но и к ее создателю и главному врачу, кандидату наук и активному участнику Международного общества эстетических пластических хирургов (ISAPS) ДЕнису Генриховичу Агапову. С ним и его супругой и генеральным директором клиники Екатериной Эдуардовной (которая и подарила имя клинике) журнал «На Невском» побеседовал о прошлом и будущем пластической хирургии.
– Денис Генрихович, вы более двух десятилетий занимаетесь именно пластической хирургией. Какие перемены за это время оказались самыми значительными?
– Самое главное – появление специальности как таковой. Официально до 2009 года ее у нас не было. Конечно, существовали специализированные учреждения и в Санкт-Петербурге и в Москве. Но в основном операции проводили либо хирурги-травматологи, либо челюстно-лицевые хирурги. Первые заходили в пластическую хирургию «с тела», вторые «с головы». При этом отсутствовала единая система образования и подготовки и уж тем более практика наблюдения за пациентами. Все учились друг у друга, что называется, «по углам». Ситуация поменялась в 2011 году. Когда российские специалисты влились в общую тусовку, оказалось, что все эти годы мы делали то же самое, что и наши западные коллеги, только названия этому не было. Иностранцы удивились, узнав, что в России многое умеют и что не только медведи с балалайками тут по улицам ходят.
– А с какой стороны в пластику зашли вы?
– Когда я передумал становиться акушером-гинекологом, меня увлекла хирургия головы и шеи. Правда, я стал ЛОР-врачом. И все же именно челюстно-лицевая хирургия казалась мне той стезей, по которой я хочу двигаться. После окончания института я пошел в ординатуру по отоларингологии, но связь с кафедрой челюстно-лицевой хирургии не терял. В конце концов получил предложение от Института красоты на Гороховой. Подумал тогда: а почему нет? В принципе все это мне знакомо, только мы зашивали раны после травм, а тут коллеги наводят красоту.
– Работа увлекла?
– Очень! Мы с коллегами без преувеличения были пионерами в этом деле: находили новые книги, обсуждали, смотрели, изучали технологии, разрабатывали свои методики. В конце 1999 года познакомились с эндоскопической хирургией и решили пробовать! Нашли эндоскопы и буквально на коленке собрали первую стойку. Попутно читали статьи, в общем, учились в процессе.
– К слову, об учителях. Вы первым из российских пластических хирургов попали на стажировку к одному из известнейших в мире специалистов – Оскару Рамиресу. Как это случилось?
– Мы с Екатериной неплохо знали язык. Это дало возможность выезжать за границу под эгидой международного движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». А в 1999-м, поработав с нашим эндоскопом и поняв, что все-таки можно лучше, мы посмотрели, где выступает Рамирес, и поехали на конференцию. Потом я записался к нему на мастер-класс, после которого подошел и прямо сказал: хочу посмотреть операции вживую. Он оказался только рад. Мы быстро подобрали пациента и поехали на обучение. Мне удалось не только побывать на операциях, но и пронаблюдать послеоперационный период его пациентов. Это был ценный опыт.
– Сейчас вы поддерживаете отношения?
– Я ездил к нему не один раз, а когда в России началось активное развитие специальности, Оскара стали приглашать к нам. В рамках одного из визитов он даже оперировал в нашей клинике.
– Денис Генрихович, не секрет, что вы (в свое время отличник Первого медицинского института) не только оперируете, но и преподаете. DEGA является клинической базой кафедры пластической хирургии ПСПбГМУ имени академика Ивана Петровича Павлова. Студенты, проходящие у вас практику, имеют шанс попасть в основную команду?
– Конечно. Ординаторы кафедры проходят стажировку в том числе и в нашей клинике. Несколько наших специалистов как раз впервые пришли в DEGA именно в рамках обучения и потом вернулись уже в качестве врачей. Но мы обращаем внимание не только на уровень мануальных навыков. Важны и человеческие качества.
В первую очередь – умение слышать пациента и понимать его истинные желания.
– Бывает, что желания пациентов выходят за этические и эстетические рамки, принятые в клинике?
– Для нас неприемлемо то, что не укладывается в параметры относительной нормы. Бывает всякое: хотят раздвоенный змеиный язык, уши эльфа, сейчас вот в инстаграме публикуют «губы-осьминожки». Таким мы не занимаемся. Я убежден: делать стоит только те операции, которые действительно улучшают качество жизни человека.
– Есть ли у DEGA фирменные операции?
– Есть стабильные лидеры: ринопластика, омоложение, пластика груди.
– А какие операции интереснее лично вам?
– Мне все нравится, но в связи с тем, что по первой специализации я ЛОР, чаще всего ко мне обращаются за ринопластикой, в том числе вторичной.
– Мужчины приходят в клинику?
– Мужская аудитория в среднем составляет 5–7 процентов, в зависимости от вида операции. В основном приходят на ринопластику, липосакцию, отопластику, омоложение. Омоложение, кстати, становится все популярнее. Мужчины, у которых в жизни все хорошо, больше не согласны выглядеть плохо.
– Каковы вообще современные тенденции в области пластической хирургии?
– Сегодня приходит все большее понимание патогенеза старения. Раньше мы боролись только с последствиями возрастных изменений. Сейчас в расчет принимаются сопутствующие факторы. Неправильный прикус, нехватка проекции подбородка, опущение слюнных желез – все это также может влиять на изменения, которые с нами происходят. И если в ходе операции это исправить и правильным образом «пересобрать», результат может быть намного более заметным и устойчивым. По сути это такая «тканевая инженерия», в которой упор делается не только на хирургию, но и на стоматологию, косметологию, эндокринологию, дерматологию и так далее.
– Как вы считаете, какие возможности будут у пластической хирургии через несколько десятилетий?
– Думаю, развитие пойдет в сторону тканевой и органической инженерии, когда новую молодую кожу, нос или ухо можно будет вырастить на матрице из стволовых клеток. Работа в этом направлении ведется уже сейчас, но пока есть сложности с тем, чтобы полученный каркас обрастить мышечным компонентом, кожей, питающими сосудами. Тем не менее процесс идет, и, думаю, вскоре это перестанет быть фантастикой.
– И вопрос к Екатерине Эдуардовне: мы знаем, что из других государств в DEGA приезжают не только эксперты, но и пациенты. Значит ли это, что пластическая хирургия в России не отстает от западной?
– Действительно, к нам едут многие. Недавно мы посмотрели географию наших пациентов. Оказалось – 25 стран мира, в том числе США, Норвегия, Швеция, Австралия и многие другие. Но в основном это выходцы из постсоветского пространства, часто –русскоговорящие. Им здесь комфортнее, тем более клинику рекомендуют родные и друзья из России, которые уже оперировались у нас. Мы на самом деле конкурентоспособны. Это признает и мировое сообщество: к российским специалистам перестали относиться предвзято. Нам есть чем удивить.
– И чисто женский вопрос: легко ли быть женой пластического хирурга? Нет искушения все время прибегать к хирургии, пользуясь семейным положением?
– Как любой женщине, мне хочется хорошо выглядеть. Я ежедневно наблюдаю преображение наших пациентов, мне в голову периодически приходят различные идеи и на свой счет. Но они умеренные. И да, я пользуюсь услугами своего личного хирурга. И хотя вместе мы со студенческой скамьи, это было всего четыре раза. Денис Генрихович никогда не говорит: знаешь, тебе пора сделать это и поправить это. Видимо, идеи мне приходят как раз вовремя.
dega-clinic.com