Цветы зла?
Художественное образование в России, несмотря на проблески левизны, строго академично. В результате на крепком классическом фундаменте процветает художественный оппортунизм. Свое мнение на тему высказали инсайдеры процесса с разных сторон – ученики, учителя и наблюдатели.
Виктор Мазин, психоаналитик, основатель Музея сновидений Фрейда. Преподаватель факультета свободных наук и искусств СПбГУ:
– Художественное образование предполагает не только и не столько обучение ремеслу, сколько познание истории искусств и процессов, которые происходят в искусстве сегодня. Искусство, как и психоанализ, существует в условиях свободы мысли, и образование, по-моему, должно не закрепощать институциональную свободу, а ее предоставлять. Вполне возможно, что смысл образования – в умении пользоваться свободой, и для этого нужно определенное бесстрашие. И здесь все зависит от художника.
Алексей Кострома, один из лучших российских художников в области contemporary art, теоретик-исследователь, живет в Германии. Окончил Академию художеств:
– Я учился семнадцать лет. ДХШ, СХШ, затем – Академия художеств. Восемьдесят процентов преподаваемых дисциплин в дальнейшей художественной практике не используются. На третьем курсе тайно от профессуры я прошел всю историю modern art – от кубизма до поп-арта. Дипломные работы делал две: классическую «Учитель» и тайную – инсталляцию на темы всасывающего и излучающего коммуникативного пространства. Я ее вывез с групповой выставкой в Академию художеств в Орхусе (Дания) и был удивлен восхищенной реакцией местной профессуры и публики. В Германии, например, обучение состоит из восьми семестров. Это четыре года полной свободы без классического преподавания рисунка, живописи и композиции. Задача профессора – максимально раскрыть уровень креативности учеников, именно этого нет в русской школе. За одаренными студентами внимательно наблюдают топ-галереи и интегрируют их в интернациональный арт-рынок. В Германии профессиональным художником считается тот, кто платит налоги.
Марина Федорова, одна из самых перспективных молодых петербургских художников. Выпускница ДХШ, училища им. Рериха и ВХПА им. Штиглица:
– Думаю, меня научили главному – сбору материала, его осмыслению и созданию нового образа. Мне это очень пригодилось и в визуальном искусстве. Но важно еще и то, что в Мухе творческая атмосфера. Студенты учатся не только у преподавателей, но и друг у друга, постоянно генерируя идеи и участвуя в конкурсах. Например, открытую защиту дипломов нашего курса Open defense посетили почти две тысячи человек. А что действительно мне хотелось бы изменить – так это зарплаты преподавателей. В западной практике работать преподавателем в художественной академии или колледже не только престижно, но и материально оправдано. В России это – чистый альтруизм и идейность.
Александр Боровский, руководитель отдела новейших течений в современном искусстве ГРМ:
– Мне кажется, художественное образование (имеется в виду современное искусство) главным образом зависит от индивидуальных усилий и среды. Институциональный план – на втором месте. Я долгое время ощущал наши главные образовательные институции – Репина и Муху – как нечто безнадежно консервативное. Сегодня, зная основные западные учебные заведения, вижу в консерватизме определенные ценности. Но так или иначе, институциям как таковым придается слишком большое значение. Вне среды, мотивации индивидуальных усилий, осмысления того, что подразумевает образование художника, остается только мифологизация школы.
Иван Говорков, профессор кафедры рисунка ГАИЖСиА им. Репина:
– Сначала надо понять психотип человека, который хочет стать художником. Для того, кому важно членство в СХ, госзаказы и карьера, нужен основанный на официальной системе художественного образования XVIII века (реконструированный в СССР в 1937 году) способ времяпровождения, называемый обучением (академический рисунок, живопись и скульптура, поменьше воображения и фантазии). Для другого психотипа, для которого вся жизнь в искусстве, нужно более широкое обучение. Все «измы», авторы, основные работы, приемы, самообразование. А если психотип, для которого жизнь как искусство, то ему вообще ничего не надо, он гений.
Петр Белый, художник, основатель галереи «Люда», действительный член Королевского общества граверов, преподаватель факультета свободных искусств и наук СПбГУ. Выпускник СХШ им. Иогансона, магистр лондонского Camberwell College:
– В области современного художественного образования Россия – отсталая страна. Художественные институты штампуют никому не нужные кадры по программам столетней давности. Придумывая при этом себе оправдание в виде «сохранения традиции и классического подхода» и настраивая студентов против всего, что не укладывается в эти рамки. Как результат – почти полное отсутствие репрезентации российского искусства в мировом художественном процессе. Только тотальная реформа – и ждать.
Петр Швецов, один из лучших петербургских художников в области contemporary art. Выпускник СХШ им. Иогансона:
– СХШ дала мне знакомство с художественной средой. После СХШ меня приняли на магистратуру известной лондонской Slade School of Fine Art, но я не нашел спонсоров для оплаты учебы и не смог там учиться. Но поскольку мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь, художественные технологии я изучал самостоятельно. В Петербурге две школы, в смысле две системы обучения визуальному искусству – академия и Муха. Я бы еще упомянул негосударственную институцию «ПРО АРТЕ», которая за последнее десятилетие выпустила всех активных молодых художников современной петербургской арт-сцены. Эффективность образования определяется количеством выпущенных профессионалов, а за последние 25 лет, если не ошибаюсь, появилось не больше десяти действующих художников, выпускников академии. На Западе большее разнообразие подходов и стилей в художественном образовании, чем у нас. В Европе и Северной Америке, включая Канаду, школ и систем обучения сто или сто пятьдесят.
Марина Гончарова
Фото: Владимир Михайлуца