Как актеры держат фасон

В позапрошлом веке театр был самой настоящей лабораторией моды – зрители внимательно следили не только за перипетиями сюжета и игрой актеров, но и за их нарядами. Сегодня театр, конечно, не подиум, но зато «машина времени». Мы выбрали 7 спектаклей петербургских театров, костюмы которых следуют историческим, и вспомнили о нюансах моды прошлого…

«МАРИЯ СТЮАРТ». АБДТ им. Товстоногова

Перед тем как отправить Марию Стюарт на плаху, в спектакле ей выносят красное платье – в соответствии с описанием этого исторического факта Стефаном Цвейгом в его романтизированной биографии мятежной королевы. Мария Стюарт в последнюю минуту своей жизни поразила всех не только своим стоицизмом, но и изысканностью наряда. После смерти королевы в ее гардеробе насчитали три тысячи платьев, сшитых и по английской, и по французской, и по итальянской моде. Из всего разнообразия Стюарт выбрала вот это: пунцового шелка было исподнее платье, под стать ему огненного цвета перчатки – чтоб сливались с кровью, которая потечет рекой из-под топора. Приговоренная к казни также надела платье из темно-коричневого бархата, отделанное мехом куницы, длинный черный шелковый плащ и, наконец, снежно-белое вдовье покрывало. Вообще, Мария Стюарт была иконой стиля – она ввела в моду чепец с мыском, опускавшимся на лоб (спустя триста лет чепец а-ля Мария Стюарт вновь украсит женские головы), золотую сетку, украшенную драгоценными камнями, под которую убирались волосы, и, наконец, благодаря шотландской королеве невесты облачаются в белоснежное, а не красных оттенков, платье, как тогда было принято. Свадебное платье самой Марии было из белого атласа и искусно декорировано жемчугом.

«ЗОЙКИНА КВАРТИРА». Театр-фестиваль «Балтийский дом»

Герои пьесы, написанной Михаилом Булгаковым в 1925 году, – «новые русские» эпохи нэпа. Пока беспризорники пугали своим рваньем, партийные работники донашивали кожанки, а недобитые «господа» – потертые пальто из прошлого, пока непривередливые граждане довольствовались толстовками, а уголовная братва щеголяла в брюках клеш, шапках-финках с развязанными тесемками и куртками а-ля морской бушлат (привет отчаянным революционным матросам), настоящие модники второй половины 1920‑х мечтали совсем о другом. О крепдешиновом платье до середины икры, пальто, обтягивающем формы, лакированных или бежевых лодочках, шелковых чулках с яркой стрелкой, ботинках шимми, узких и коротких до щиколотки брюках оксфорд. У дам почти обязательной считалась искусственная хризантема на левом плече.

«ВЕРНАЯ ЖЕНА». Молодежный театр на Фонтанке

В философской комедии про адюльтер в высшем свете персонажи фланируют в очаровательных костюмах «английского покроя» 1930 года – «только самое необходимое, и ничего лишнего». Фешен-столицу мира Париж активно теснит Лондон со своим casual-стилем. Мужчины следуют за принцем Уэльским, его «небрежной» (или «усталой» – как кому нравится) элегантности. Стандартные костюмы с приталенными пиджаками и широкими плечами, брюки с отворотами – в общем-то, со спины мужчину может узнать только любимая. В тренде треугольник. Острые клинья, V-образный вырез вечерних платьев – до копчика (на плечах мех песца, на худой конец – бархатная пелерина или яркая шифоновая шаль), юбки, узкие в бедрах и расширяющиеся книзу от колен, широченные отвороты пиджаков. После зимней Олимпиады 1936 года модными становятся лыжные брюки – широкие в бедрах и сужающиеся к лодыжке. Благодаря Мадлен Вионне дамы открыли для себя преимущества кроя по косой. Особенно хорош был струящийся шелк. Наконец, это время 1001 шляпки – они были небольшие и плоские, круглые и в форме тарелки, колокола и бог знает каких еще форм. Актуальны и тюрбаны из крученого шелка…

«БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ». Театр им. Ленсовета/«ПРАВДА ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ». Театр Комедии им. Акимова

В «Ленсовета» актеры играют спектакль про звезду провинциальной сцены, в юности потерявшую сына, так, как будто сегодня на дворе начало 1880‑х годов. В Театре Комедии не отстают, в своей постановке даже задействовали антикварные кружева шантильи. Ткани для костюмов заказывали за границей, того же качества, что и в середине 19-го века – не из прихоти художника, из желания режиссера добиться от актеров пластики движения «как тогда». В то время законодателям моды были актеры. И не важно, что икона стиля 1880‑х француженка Сара Бернар решала свои проблемы, скрывая худобу запястий за рукавами с буфами, кулисками и обшлагами. Драматург Островский был в теме – говорят, что однажды сам скроил панталоны для сына. Но даже если это миф, его пьесы пестрят названиями забытых тканей и фасонов. То подвенечное платье из мягкого белого фая с блондами возникнет, то понёва (набедренная одежда), то бархатный сюртук как символ сомнительной репутации персонажа, то загадочные грогроновые, марселиновые, муслинделиновые, шинероялевые, крепрашелевые ткани. Поддевка-безрукавка из шерсти или восточного бархата, сибирка – длинный двубортный сюртук, отрезной по талии, высокие сапоги бутылками, картуз с большим лакированным козырьком – любимая одежда лабазников и лавочников до той поры, когда бизнес заставил и их одеваться «по-европейски». Но все равно опытный глаз видел купчину по слишком толстой цепочке, массивному перстню, огромным карманным часам. Самого Островского, кстати, Перов увековечил в чуйке – суконном кафтане, обшитом полоской меха, с широким запахом на «русскую» сторону, то есть налево.

«КРЕМ, ДЖЕМ & БУГИ-ВУГИ». Театр Комедии им. Н. П. Акимова

Действие «семейного мюзикла» Максима Леонидова разворачивается в американском городке Санкт-Петербург в 50‑е годы прошлого века, когда стиль pin-up еще не сдал позиции. Молодая мама главного героя и вовсе типичная красотка эпохи Мерилин Монро. Кстати, в начале своей карьеры тогда еще Норма Джин Бейкер подрабатывала у знаменитого художника Эрла Морана, создающего pin-up-плакаты, получая всего 10 долларов в час и море удовольствия. И неудивительно – этот стиль всегда ассоциировался с романтикой, эротикой, непринужденностью и красотой. Юбки и платья А-силуэта и тут же юбки-карандаш и платья-футляры, коротенькие шорты с высокой талией, сочные принты – от горошка до клеточки, яркие цвета (кто из мужчин сегодня, не совершив каминг-аут, наденет розовый или нежно-голубой пиджак?), неожиданно сексуальные рубашки с завязками на животе, повязка в виде бантика на голове, высокие каблуки, крупные локоны, насыщенный макияж, туфельки на высоком каблуке или шпильке и, конечно, большие, с широкой оправой солнечные очки.

«В ДЕНЬ СВАДЬБЫ». Молодежный театр на Фонтанке

Молодые герои пьесы Виктора Розова живут в поселке на берегу Волги и работают на заводе. Они, с одной стороны, не чужды вея­ниям моды – прическа бабетта из оттепельных 60-х, а с другой, не спешат выкидывать устаревшее платье «колоколом» из конца 50‑х и белые носочки, которые городские модницы уже не носят с туфельками на каблучках. Зато именно из деревни в город пришла традиция – хождение в доме без обуви. Но о моде. 1960‑е годы главным образом запомнились умопомешательством на почве всего синтетического. Новые ткани и новые названия: нейлон, лайкра, кримплен, винол, лавсан, орлон, поролон и прочие «-лоны,
-ланы, -лены». Объект вожделенных желаний всех мужчин хрущевского времени и источник дохода фарцовщиков – нейлоновые рубашки. Они привлекали блеском, легко стирались и – о счастье для холостяка! – их не надо было отглаживать. Мечтали и о плаще из болоньи. Особенно художественная молодежь. «Шелковисто-синтетические, необычных оттенков – черно-лазурные, темно-коричневые с зеленоватым блеском, угольно-серые со стальным, – дивного и простого покроя, они шуршали и переливались, утверждая высокое положение и стильность владельцев», – вспоминал искусствовед Михаил Герман.

Елена Боброва