Образование

Архитектор Олег Явейн

«Мысль строится как здание, здание строится как мысль», – говорит психолог Рудольф Арнхейм. Эту цитату архитектор, профессор Московского архитектурного института Олег Явейн принимает за аксиому и использует для названия нового цикла лекций, который в феврале запустили в Петропавловской крепости.

Впереди рассказы о Луисе Салливане, Фрэнке Ллойде Райте, Людвиге Мис ван дер Роэ, но открыл лекторий Олег Явейн темой «Архитектура после кубизма». Современная архитектура описывается по-разному с точки зрения функции, конструкции и композиции. «Архитектура существует только в голове» – это шифр, культурный код. Авангардизм в этом смысле – воплощение новой концепции мироустройства.

Она расслаивается на различные грани восприятия и выстраивается как целое в сознании человека. В этом принципиальное отличие от зданий прошлого, примером которых служит для аудитории помещение Невской куртины Петропавловской крепости, где проходит лекция. Профессор Явейн похлопывает по беленой кирпичной стене: эта стена несет свод, она служит теплоизоляцией, звукоизоляцией, она и конструкция и оболочка – всё в одном. Сейчас любой архитектор для каждой системы проектирует отдельную оболочку!

В начале XX века появилась новая архитектура – как новый способ сознания, из новых концепций, из новых знаний о мире. Мир архитектуры подвергли анализу, разобрали на атомы и сложили заново – и это сделали не архитекторы. Ле Корбюзье – художник. Салливан, Райт – рисовальщики: для них архитектура стала второй профессией. Новые принципы явились параллельно с кубизмом, который расслаивал вещи, объекты на элементарные частицы и компоновал символически, перестраивал, перелицовывал реальность.

Чешский кубизм буквально воплощает эту тенденцию. Йозеф Гочар «Дом у Черной Богоматери», Коваржовицова вилла Йозефа Хохола – архитекторы работают с ренессансом и барокко, разбирая ордер, как натуру, на части, совмещая по-новому составляющие, взламывая поверхность, они создают новое целое. Они работают с фасадом как с кубистическим полотном. Монтаж дает новый смысл. Архитектура идет дальше разбиения: сдвиг. Пример – здание Сухаревского рынка Константина Мельникова: вот рыночные ряды. Он разбил на части и все сдвинул! Его же павильон «Махорка»: объемы сдвинулись с опор. Следующий шаг: сдвижка сопровождается развертыванием на плоскости. Появляется основа многих архитектурных построений начала XX века: объем уходит, он заменяется на систему плоскостей. Разные части удваиваются, распластываются. Предмет сводится к своим плоским составляющим. До этого момента в архитектуре не было пространства.

Выразил ярче всех это направление в архитектуре столяр-краснодеревщик Геррит Ритвельд. Он строит дом Шродер, который стал манифестом XX века и считается самой знаковой вещью. И дело не в новых технологиях: по факту дом кирпичный. Железобетон здесь только в фундаменте. Ритвельд, как Господь Бог, разобрал все на первоэлементы, которые становятся архитектурными частями только в зависимости от положения относительно других элементов. Плоскости, элементы металлического проката собираются в структуру и обретают смысл благодаря своему расположению в пространстве. И все это предельно функционально.

Вот чем отличаются архитекторы начала XX века от современных: они разрушают классическую коробку, украшенную ордерной системой, в то же время заново воспроизводят ее и снова разрушают. Они все время работают на пограничье. В искажениях, сдвигах плоскостей, во взаимопроникновении прямых всегда читается первоначальный объект анализа – та самая коробка, подобно тому, как разложенный на составляющие кувшин непременно узнается на полотне кубиста. Ошибка – утверждать, что новая архитектура наследует эпохе начала XX века. У тех новаторов нет наследников: второе поколение уже училось на чистой геометрии, им нечего было разрушать. Современные архитекторы бесконечно далеки от Витрувия, авангардистов учили ордерам, сводам, они чертили антаблементы, иначе дом не мыслили – и вдруг начали относиться к этому как к натуре. Они разбирали на части и перекраивали натуру. От старой модели мира ничего не осталось. Вместе с ней исчезла и преемственность.

Блиц-экскурсия по местам петербургского конструктивизма

1. Дворец культуры работников связи. Архитекторы П. Гринберг и Г. Райц. Трудно поверить, но это здание – бывшая церковь немецкой реформатской общины, построенная в псевдороманском стиле. После революции романский стиль трансформировался в конструктивистский. Кстати: там, где прежде лютеране думали о божественном, свои первые песни записывали «Аквариум» и «Кино».

 

2. Фабрика «Красное знамя». Архитекторы Э. Мендельсон, И. Претро, С. Овсянников. Цеха фабрики, которая начиналась в 1855 году со скромной трикотажно-чулочной мастерской, в разные времена строились и соответственно в разных стилях. Возведение в середине 1920-х конструктивистских цехов сопровождалось большим скандалом – отечественные архитекторы были оскорблены, что проект отдали на сторону немцу Эриху Мендельсону. Газетная травля достала именитого архитектора, к тому же проект в процессе строительства все упрощался и удешевлялся, в итоге мастер отказался от авторства. Кстати: именно при «Красном знамени» в 1923 году был создан первый пионерский отряд.

3. Тяговая подстанция № 11. Наб. р. Фонтанки, 3, лит. А. Архитектор Р. Коханова. Построенный в 1932 году, этот своеобразный памятник ленинскому плану-мечте ГОЭЛРО – пример ленинградской супрематической архитектуры. Сплошное рацио, никаких излишеств, и тем не менее стиль Раисы Кохановой, одной из первых отечественных архитекторов-женщин, художественно очень выразителен. Кстати: это та самая легендарная подстанция, которая обеспечивала работу четырех из пяти трамвайных маршрутов в блокадном городе.

Анна Рыбалка

Предыдущая статья

Кино и мiр Юрия Быкова

Следующая статья

Водь: неисчезающий народ России